Ему вручил я. Ведь ребенок тот

Не мог небесным светом наслаждаться.

Старик

Нет, боже упаси! Он жив сейчас

И я молюсь, чтоб жил.

Эдип

А почему

Ты говоришь, не мог ребенок выжить?

Форбас

Железом были ножки пронзены

И связаны. Вкруг раны вспухло тело

И было жаром все воспалено.

Эдип

Что ж спрашивать? Приблизилась судьба.

Чей был ребенок?

Форбас

Клятва не велит.

Эдип

Огня сюда! Откроет клятву пламя.

Форбас

Путем таким жестоким будешь ты

Доискиваться правды? Пощади! Молю тебя.

Эдип

Коль я тебе кажусь

Жестоким, необузданным во гневе,

То месть в руках твоих. Скажи мне правду:

Кто был ребенок? Кто его отец?

Кто мать его была?

Форбас

Твоя жена.

Эдип

Земля, разверзнись! Ты, владыка тьмы,

Теней правитель, в Тартар преисподний

Умчи того, кто опрокинул все

Законы естества! Граждане Фив,

На нечестивую мою главу

Бросайте камни, стрелы. Поражайте

Меня железом и отцы, и дети,

Вооружайтесь на меня, супруги,

И братья, и недужный мой народ

Пусть мечет на меня огонь костерный!

Я – века моего позор, я – гнев

Богов и права гибель. Я со дня,

Когда глотнул впервые воздух, был

Уже достоин смерти. Испусти

Твой ярый дух! На что-нибудь дерзни

Достойное свершенных злодеяний.

Иди шагами быстрыми в дворец

И мать поздравь с приумноженьем рода.

Хор

Если б мог я судьбу мою

Сам создать, как угодно мне,

Я бы легким Зефиром гнал

Паруса, чтоб бурный вихрь

Не сломал ни мачт, ни рей.

Ветерок, нежно веющий,

Пусть, боков не накреня,

Мчит устойчивый мой корабль.

Пусть срединной дорогою

Я свершу житейский путь.

Гносского царя страшась,

Устремляется к звездам

Дерзкий отрок. Хочет он

Победить небесных птиц.

Слишком сильно он напряг

Крылья ложные свои,

И в Икаровое море пал.

Хитрый, старый Дедал летит

Посреди, не смея путь

Выше горных направить туч.

Ждет питомца своего,

Как наседка под крыло,

Ястребом устрашена,

Кличет маленьких птенцов.

Но увидел он в волнах,

Как бессильно стремится гресть

Отрок спутанной рукой.

Все, что меру превзошло,

Неустойчиво это все.

Что я слышу? Шум в дверях.

Вот печальный слуга царя

Бьет себя по голове.

Что нам нового несешь?

Вестник. Хор

Вестник

Когда узнал свершение судеб

И страшное свое происхожденье,

Эдип направил быстрые шаги

В свой ненавистный дом, подобно льву

Пустынь Ливийских, что грозит челом

И гривой золотою потрясает.

Лицо черно от ярости, глаза

Остановились, ропот и стенанье

Из груди вырываются, холодный

Струится пот. Со дна его души

Клокочет горе вспененным потоком.

Жестокий к самому себе, готовит

Не знаю что, ужасное, как вся

Его судьба. «Что медлю с наказаньем? —

Взывает он. – Пусть кто-нибудь разит

Злодея грудь огнем, железом, камнем!

Какая птица хищная иль тигр

Мои изгложет внутренности. Ты,

Гора грехов, проклятый Киферон,

Твоих зверей и разъяренных псов

Из леса вышли на меня! Зови

Агаву самое! Страшна ли смерть?

Она невинных от судьбы спасает».

Сказавши так, хватает рукоять

И извлекает меч. «Как! Неужель

За злодеянья страшные твои

Заплатишь ты короткой карой? Разом

Искупишь все? Умрешь за смерть отца,

А матери где удовлетворенье,

Тобой рожденным детям и отчизне,

Разрушенной злодействами твоими?

Всего не возместишь простою смертью:

Свои законы вечные Природа

В Эдипе опрокинула одном,

Так пусть же восстановится она

Моими истязаньями. Я буду

То снова жить, то снова умирать,

Всегда рождаться вновь для новых казней.

Своим умом воспользуйся, несчастный:

Что сразу невозможно, то дается

Страданьем долгим. Медленную смерть

Я изберу. Блуждать ты долго будешь,

Не погребен, но из среды живущих

Изъят навек. Умрешь не чрез убийство.

Ты медлишь, о душа? Внезапный дождь

Тягчит лицо и щеки моют слезы.

Довольно ль плакать? Легкую ли влагу

Точить глазам моим? Нет, пусть они,

Исторгнуты из впадин, потекут

Вослед слезам! Пусть тотчас же глаза

Исторгнутся! Ну, прочь, развратные!» —

Сказал и свирепеет. Пышет жаром

Лицо грозящее; глаза едва

Еще удерживаются в орбитах.

Свирепо, яростно его лицо.

Он застонал и кинулся руками

К своим глазам. Они ему навстречу

Как будто сами выпрыгнуть желают.