Кордоверо грубо выругалась по-испански. Они выглянули из-за угла дома. Кажется, пока элитные солдаты их не увидели. Держа на плечах мушкеты, они, судя по всему, чего-то ждали. Овидайя вынул из кармана подзорную трубу, раскрыл ее и направил в сторону «Путешественника». На верхней палубе стоял Янсен, отдавая приказы. Было видно, что он собирается отчаливать. Марсильо стоял рядом с датчанином и орал на него. Видимо, они не могли договориться, сколько им еще ждать и ждать ли вообще.

– Что вы видите? – спросил Вермандуа.

– Судно готово. Но…

– Что?

Овидайя толком не знал, что ответить. Что-то было не так, и он не мог сказать, что именно. Тем временем к янычарам присоединился офицер, и все встали по стойке смирно. Если не считать солдат, в гавани было пусто, что Овидайе показалось странным. Конечно, уже был вечер, однако Смирна была важным левантийским портом, здесь постоянно причаливали и отходили суда, суета не прекращалась никогда. Но теперь он увидел, что в бухте тоже тихо, суда не входили и не выходили. Опустив трубу, он протянул ее Кордоверо. Ей хватило быстрого взгляда, затем она обернулась к мужчинам:

– Янычары объявили военное положение.

Она вернула трубу Овидайе.

– Видите те мачты на восточной оконечности гавани? Там обычно висит красный флаг с полумесяцем, рядом – аль-рая, черное знамя пророка. А третий шест обычно пустует, туда начальник порта может повесить флаг штормового предупреждения или чумы в случае необходимости.

– А теперь?

– Смотрите сами.

Овидайя поглядел в подзорную трубу. На одной из мачт висело простое красно-зеленое знамя без символов – боевое знамя османов. Рядом с ним трепетал белый вымпел, в центре которого был изображен сломанный клинок. Третий флаг был черным, с тремя красными крестами, и напоминал знамя города Амстердама.

– Я узнаю только боевое знамя гранд-сеньора, – произнес он. – Что означают остальные два?

– Вымпел – это знамя сорок девятой янычарской орты, – ответила Кордоверо.

– Что-то вроде батальона? – поинтересовался Овидайя.

– Да.

– А черный флаг с крестами?

– Означает, что входить в порт и выходить из него запрещено.

Вермандуа раздраженно засопел:

– Конечно, геральдика – весьма почтенное времяпровождение, однако, может быть, мы займемся флагами, когда будем на судне? Мы теряем время, а эти янычары в воздухе не растают. Нам следует…

Больше граф ничего сказать не успел, поскольку в этот миг земля ушла у них из-под ног. Раздался сильный грохот, низкий неестественный звук, подобного которому Овидайе никогда прежде не приходилось слышать. Он споткнулся, и оба его спутника тоже не сумели удержаться на ногах. Некоторое время он ничего не мог сделать, только лежал на земле и закрывал руками голову. Конечно, он читал труды Уистона[88], где рассказывалось о природе подземных толчков, однако эти теоретические знания сейчас помогали очень мало. Через некоторое время, возможно, всего лишь через несколько секунд, рокот прекратился. Овидайя почувствовал, что земля под ним все еще вибрирует, хотя очень слабо. Он на четвереньках пополз вперед, не сводя взгляда с янычаров. Им тоже пришлось несладко. Все они тоже упали на землю. Некоторые, судя по всему, упали в воду, другие лежали на набережной или пытались подняться на четвереньки.

Первым на ногах оказался Вермандуа.

– Я бы сказал так: сейчас или никогда.

Коротко кивнув Овидайе, он побежал, сжимая в левой руке шпагу, а в правой – пистолет. Кордоверо поглядела ему вслед.

– А он действительно мужествен.

Затем она встала и последовала за французом. Овидайя побежал за ними со всей возможной для него скоростью. Когда Вермандуа добежал до первых янычаров, те как раз собирались подняться на ноги. Один из солдат попытался схватить его за ногу, однако граф помешал ему, выстрелив противнику в грудь. Второму он рассек лицо пополам шпагой. И при всем при этом он даже не замедлил шаг. Кордоверо предприняла попытку последовать по проложенной Вермандуа дороге, однако один из янычар схватил ее за плечо и безо всяких усилий задержал. Овидайя обнажил шпагу, закричал и вонзил ее турку в спину. Какую-то долю секунды он еще пытался вытащить оружие из янычара, однако затем смирился с утратой шпаги, схватил сефардку и потащил за собой.

Земля под ногами уже успокоилась. Они бежали изо всех сил. Когда они добежали до корабля и поднялись по трапу, двое матросов перерубили последние канаты абордажными кинжалами. Тяжело дыша, Овидайя ухватился за релинг. Состояние у него было полуобморочное. Лоб весь был в крови. Интересно, это кровь его или турка? Ответа на этот вопрос он не знал. Овидайя наблюдал за тем, как судно удаляется от причала. Янычары уже поднялись на ноги. Что-то кричал офицер, и Овидайя видел, что по улицам к гавани стекаются и другие солдаты. Их были дюжины. Марсильо встал у поручней рядом с ним.

– Есть у вас склонность к драматизму, друг мой.

– Все было запланировано совсем не так, – слабым голосом отозвался Овидайя.

– А что это за паренек?

– Это Ханна бен Давид Кордоверо.

Болонец недоуменно уставился на него:

– Ханна?

– Вы не ослышались.

– Что-что? Один из самых знаменитых натурфилософов-евреев – женщина? – Марсильо звонко расхохотался и покачал головой, а затем удалился, а Овидайя остался стоять у релинга. Он видел, как янычары на берегу целятся из мушкетов – жест бессильной ярости. До солдат было около ста пятидесяти ярдов, слишком много, как он уже знал. Все это почему-то вызывало ощущение дежавю. Как и в Ницце, им удалось уйти в последний момент.

Овидайю опрокинуло и больно ударило спиной о доски. Вдалеке громыхнули мушкеты. Во все стороны полетели щепки, когда вокруг него в судно попали пули. Овидайя увидел лицо Марсильо. Массивный итальянец лежал сверху и смотрел на него так, как смотрят обычно на деревенских дурачков или иных простофиль.

– Вам что же, жить надоело? Вы что, не видели мушкетеров?

– До них было более ста пятидесяти ярдов, значит, мы были вне пределов досягаемости. Как в Ницце.

Генерал энергично покачал головой и со стоном скатился с Овидайи.

– Там, друг мой, были савойские провинциалы с французскими мушкетами. А здесь у нас янычары с турецкими мушкетами.

– В таком случае вы спасли мне жизнь. Благодарю вас.

Генерал поднялся, отряхнул щепки со своего камзола и парика.

– Всегда к вашим услугам.

«Праведный путешественник» тем временем уже вышел из зоны досягаемости мушкетов. Смирна отдалялась. В нескольких местах разгорелись пожары. Судя по всему, из-за землетрясения загорелись несколько деревянных домов. Над ними сияла уже почти полная луна, освещавшая не только бухту, но и гору Пагос и возвышавшуюся над ней крепость. Овидайе стало зябко. Как и в Ницце, возникал резонный вопрос: как поступят канониры? Очевидно, Янсен думал о том же, поскольку приказал своим людям потушить все огни на судне. Вероятно, проку от этого будет не много. Чтобы как можно скорее выбраться из бухты, нужно идти под всеми парусами. А при лунном свете белые полотнища представляли собой самую лучшую цель, которую только мог пожелать канонир.