— Тебе нужно продолжать работать со своим другом, — сказала она. — Это единственная твоя возможность.

— Забавно, но он все время твердит то же самое. Хорошо, что я не верю в тайные сговоры.

Улыбка вернулась, на сей раз менее напряженная.

— Его мотивы могут быть эгоистичными. Мои — нет.

Я посмотрел на нее:

— Не уверен, что могу доверять тебе после того, что ты только что сказала.

Мидори опустила взгляд.

— Извини.

— Нет, все в порядке. Ты просто была честна со мной. Хотя не уверен, что кто-нибудь хоть раз был так же честен со мной. По крайней мере не в такой момент.

Еще одна улыбка. Грустная, но все же настоящая.

— Я и сейчас честна с тобой.

Нужно было заканчивать. Я подошел ближе, ближе настолько, чтобы почувствовать запах ее волос и тепло кожи. Некоторое время стоял с закрытыми глазами. Сделал глубокий вдох. Медленный выдох.

Я произнес по-английски, чтобы избежать недвусмысленной завершенности:

— Прощай, Мидори.

Подошел к двери и по многолетней привычке заглянул в глазок. Коридор был пуст. Я вышел, не оглядываясь.

В холле было трудно. В лифте стало легче. К тому времени, когда я вышел на улицу, я знал, что худшее уже позади.

Внутренний голос шептал мне, тихо, но настойчиво: «Так будет лучше».

Я пробирался по задним улочкам Синдзюку в восточном направлении, решая, где мне остановиться на ночь и что я буду делать, когда проснусь наутро. Я старался больше ни о чем не думать.

Было поздно, но еще встречались небольшие группки людей, передвигающиеся как тусклые созвездия в окружающей пустоте пространства: бродяги и попрошайки, проститутки и сутенеры, сломленные, лишенные прав и собственности.

Душа болела, и я не мог придумать, как прогнать эту боль.

Раздался зуммер пейджера.

Мидори, подумал я.

Но я знал, что это не она. У нее не было моего номера. А даже если бы и был, она бы не набрала его.

Я посмотрел на дисплей, но не узнал абонента.

Найдя таксофон, набрал номер. Всего один гудок, ответила женщина — по-английски.

— Хай, — сказала она.

Это была Наоми.

— Хай, — ответил я. — Я почти забыл, что дал тебе этот номер.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я воспользовалась им.

— Совсем нет. Просто немного удивлен.

Я был не просто удивлен. Моя бдительность била во все колокола.

Последовала пауза.

— Видишь ли, сегодня в клубе спокойно, и я освободилась немного раньше. Думала, вдруг ты захочешь заехать.

Трудно себе представить спокойную ночь в «Розе Дамаска», но, возможно, это и правда. Даже если так, я мог ожидать, что она предложит поехать сначала куда-нибудь в другое место — поздний ужин или выпить по стаканчику. Но не сразу назначит встречу у себя дома.

— Конечно, — ответил я. — Если ты не очень устала.

— Совершенно не устала. Очень хочу тебя увидеть.

Странная фраза. Совершенно не в ее характере и не в рамках наших отношений. Намек? Предупреждение?

Я посмотрел на часы. Почти час тридцать.

— Буду примерно через час.

— Я не могу ждать.

Она отключилась.

Что-то тут не так. Не могу только точно сказать что.

Само по себе странно, что Наоми связалась со мной. И история насчет того, что раньше вернулась домой, хотя последнее вполне может объяснить предыдущее. Голос звучал совершенно нормально. Если бы не эта странная фраза.

Вопрос в следующем: что бы я сделал, если бы знал, что это подстава? Не что бы я сделал, если бы подозревал, а если бы знал.

Я дошел до следующего таксофона и позвонил Тацу. Попал на голосовую почту. Попробовал еще раз. Бесполезно. Наверное, где-нибудь на выезде.

Ну, у него ведь есть и дневная работа, подумал я. Вот черт!

Самое надежное и разумное — никуда не ехать до тех пор, пока у меня не будет подкрепления. Но там может открыться какая-нибудь возможность, а мне не хотелось ее упускать.

Я взял такси и доехал до начала Азабу-Дзубан. Я хорошо знал расположение зон безопасности вблизи квартиры Наоми. Еще бы, я ведь сам все разведал и испытал той ночью, когда ждал ее под дождем. Здание в том перпендикулярном переулке с навесом и мусорными контейнерами — идеальное место. Если кто-то меня и ждет, он должен ждать там. Точно как я ждал ее.

Я уже подходил к концу улицы, которая вела к задней стороне ее дома, когда услышал звук приближающегося двухтактного мотоцикла. Это был скутер развозчика пиццы с портативным ящиком для разогрева на багажнике и рекламкой с названием пекарни, где пиццу делают. Я внимательно присмотрелся, чтобы убедиться, что передо мной именно то, за что я его принимаю. Точно, просто молодой парнишка пытается получить несколько лишних иен, работая поздно ночью. Я даже почувствовал запах теплой пиццы из ящика на багажнике.

И тут у меня возникла идея.

Я помахал ему. Парень притормозил.

— Не могли бы вы сделать для меня одолжение? — спросил я его по-японски. — За десять тысяч иен.

Его глаза слегка расширились.

— Конечно, — ответил он. — Что за дело?

— В конце этой улицы, справа, если ехать с этой стороны, стоит здание. Там есть навес и куча мусорных контейнеров, составленных вдоль него. Думаю, меня там должен ждать друг, но я бы хотел сделать ему сюрприз. Не могли бы вы проехать мимо с противоположного направления, хорошенько посмотреть и потом рассказать мне, есть ли там кто-нибудь?

Его глаза расширились еще больше.

— За десять тысяч иен? А что, сделаю, не проблема.

Я достал бумажник и вынул банкноту в пять тысяч иен.

— Половину сейчас, половину, когда вернетесь, — сказал я.

Он взял деньги и через три минуты вернулся.

— Он там, — сказал он. — Точно как вы и сказали.

— Спасибо, — сказал я, кивнув, и отдал ему еще пять тысяч иен.

Парень посмотрел на деньги, все еще не веря, потом расплылся в широченной сияющей улыбке.

— Спасибо! — сказал он. — Классно! Вам еще что-нибудь нужно?

Я улыбнулся и покачал головой:

— Не сегодня.

Мальчишка призадумался, потом снова улыбнулся:

— О’кей, еще раз спасибо. — Он завел мотор и умчался.

Я размотал ленту и взял дубинку в правую руку. Перечный спрей Юкико — в левую. Я перемещался крадучись, как научился тому во время долгих разведывательных вылазок во Вьетнаме, только что не обнимая здания, мимо которых проходил; проверял каждый угол, каждый закоулок и двигался дальше, только убедившись, что там чисто.