— Зачем это, мистер Лайвстоун? — спросил он, осторожно, точно боясь помешать сложному ритуалу, деталей которого не понимал.

— Если держишь под кроватью в стеклянной банке ядовитое насекомое, не лишним будет убедиться в том, что её крышка надёжно заперта, — Лэйд отряхнул пальцы и спрятал склянку в карман, — Слышали бы вы, как отчитала меня однажды матушка, когда обнаружила на обеденном столе парочку крупных стеатод![123]

— Но разве…

— Я вернусь сюда через полгода. Со склянкой крови в саквояже. А ещё — с новой цепью, револьвером и парочкой дополнительных амулетов. Признаться, не ожидал от Почтенного Коронзона такой каверзы, возможно, я оскорбил его ненароком или не проявил должного почтения во время своих предыдущих изысканий. А может, старик просто решил позабавиться, у него такое иногда случается…

Уилл с опаской уставился на запертую дверь.

— Но ведь мистер Пульче…

Слово, которое он намеревался произнести, было столь очевидно, что Лэйду не составило труда его угадать.

— Мёртв? Нет. Насекомые удивительно живучи, Уилл. Мистеру Брауну приходилось и хуже.

— И вы… Вы по доброй воле поможете ему? Принесёте ему кровь? После того, как он едва не убил вас?

Лэйд пожал плечами.

— С моей стороны будет жестоко лишать его единственной радости, не так ли? Сами знаете, от голода он впадает в тоску. Что вы так смотрите? Удивлены? Когда будете в моём возрасте, поймёте, совесть может быть докучливее самого взыскательного кредитора…

— Но подкармливать его!.. — вырвалось у Уилла, — Мистер Лайвстоун, вы либо благородны, как Святой Пётр, либо безумны как Святой Киприан[124]!

Лэйду не хотелось отвечать. Солнце Нового Бангора быстро сделалось из теплового и ласкового досадливо жгущим, обжигающим, но он подмигнул ему, как приятелю.

— Эту услугу я оказываю не Пульче, а другому человеку. Тому, которым он когда-то был, пока не сделался полноправным подданным Нового Бангора.

— Значит, эти слова о предательстве и… — Уилл внезапно смутился, — Простите, мистер Лайвстоун.

Лэйд небрежно махнул рукой.

— Ерунда. Скажем так, мистер Пульче в некотором роде имеет право претендовать на услугу с моей стороны. Беда лишь в том, что единственное, что я могу ему предложить — две пинты несвежей коровьей крови… Так что сложно сказать, кого из нас эта услуга гнетёт больше.

Уилл, кажется, собирался что-то сказать, даже глазами зашарил, точно по невидимой полке со словами. Чтобы не дать ему такой возможности, Лэйд быстро сказал:

— Кажется, я зря отпустил кэб. Совсем не подумал о том, до чего непросто будет поймать экипаж в Олд-Доноване, а пусть нас ожидает не близкий, по какой-то прихоти еретики и лжеучителя Нового Бангора предпочитают селиться на окраине…

Часть вторая — Глава 6

— В мире есть много вещей, созданных для того, чтобы нагонять на человека тоску и уныние. Рисовый пудинг и книги Джона Эйскофа, воскресные проповеди и Шотландские горы. Но если всего этого вашей жизнерадостной душе покажется мало, чтоб преисполниться уныния, отправляйтесь в Лонг-Джон. Если в мире и существует полюс тоски и меланхолии, без сомнения, он расположен здесь, в самой серёдке Лонг-Джона!

— Вы преувеличиваете, мистер Лайвстоун, — возразил Уилл, но без должной уверенности в голосе, — Возможно, Лонг-Джон и не лучшее место для прогулки, но если выбирать между ним и Айронглоу…

— Самая большая опасность, которая подстерегает вас в Айронглоу — забыть дома чековую книжку. Здесь же немудрено сломать шею, сверзившись в глубокую промоину, или заработать столбняк, оцарапавшись ржавым гвоздём… — наставительно заметил Лэйд, — Не говоря уже о том, что какой-нибудь камень из ветхой, как борода Моисея, кровли запросто может расшибить вам голову. Кроме того, крайне не рекомендую отлучаться далеко от меня. Лонг-Джон, конечно, спокоен, как мертвецкая, но знаете ведь, как говорят — при должном везении можно найти алмаз в коробке из-под булавок…

Уилл беспокойно оглянулся, точно пытаясь отыскать взглядом опасность в окружающем их пейзаже, чем вызвал у Лэйда потаённую ухмылку. Чтобы разглядеть в дебрях Лонг-Джона следы жизни, требовалось обладать зоркостью орла, а кроме того, иметь в этом неделе некоторый опыт. Ни того, ни другого у Уилла определённо не имелось.

— Здесь опасно?

— Если вы имеете в виду дурную компанию, я бы назвал риск умеренным. Лонг-Джон — вотчина китобоев, как вам известно. А уж где появляется эта публика, оттуда бежит всё живое, включая те формы жизни, которые Господь Бог не одарил при сотворении ногами.

Нет, они никого не выживают со своей территории, у них, наверно, и понятия-то никакого нет о территории, границах, феодах или ареалах обитания, просто сосуществование с ними связано с некоторым количеством неприятных бытовых аспектов.

— Вот как?

— Китобой запросто может оторвать от вашего пиджака пуговицу только лишь потому, что увидит в ней часть неизречённого пророчества, или ущипнуть за нос, отводя какую-то одному ему видимую беду. Бывают и более конфузливые случаи. На моих глазах какой-то китобой сорвал с юной леди юбку — только лишь по той причине, что она сделала четырнадцать шагов, пересекая дорогу, а навстречу ей попался серый кот, и всё это произошло в восемь минут седьмого. Не спрашивайте, какое это имеет значение — для китобоев имеет. Ещё в более незавидном положении оказался один мой приятель из Миддлдэка, у которого китобой на глазах у прохожих похитил вставную челюсть. Ужасный конфуз! Подозреваю, эта челюсть ныне украшает какой-нибудь самодельный алтарь или же висит, подвязанная бечёвкой, на груди какого-нибудь коллеги Капитана Ахава, надраенная, точно Орден Британской Империи, и свидетельствуя о высоком статусе её носителя в неведомой нам жреческой иерархии…

— Но почему китобои выбрали Лонг-Джон?

Потому, что тот, должно быть, напоминает им кладбище китов, подумал Лэйд.

Сам он обнаружил это сходство давным-давно, впервые увидев одинаковые осевшие серые туши складов, громоздящиеся неровными шеренгами — и впрямь разлагающиеся остовы китов, выброшенные немилосердным океаном на твёрдый берег. Сравнение это, впрочем, он не любил — стоило его вспомнить, как начинало казаться, будто весь Лонг-Джон пропах не водорослями и ржавчиной, а гниющей на солнце жирной ворванью, жёлтой и рыхлой, как разварившееся мыло… И хоть Лэйд знал, что все эти туши из камня и лежат тут уже много, много лет, его взгляд всякий раз машинально скользил между ними, будто рассчитывая увидеть крошечные фигурки китобоев, потрясающих гарпунами, перепачканным в ворвани и вгрызающихся в мёртвую плоть морских исполинов.

Он с трудом подавил желание прижать к лицу носовой платок. Воображение подчас выкидывало и не такие фокусы.

— А где ещё лжеучителя и еретики могут найти прибежище, как не под боком у цивилизации? — ответил он вопросом на вопрос, — Лонг-Джон — идеальная резервация для подобного рода публики, здесь они чувствуют себя привольнее, чем собрание пэров в Вестминстерском дворце. Согласитесь, здесь царит умиротворяющая обстановка.

— Скорее, обстановка запустения и разрухи, — пробормотал Уилл, опасливо косясь на