– Ну что вы! Мы работаем на голом энтузиазме, – слишком бодро отозвался Алан.

Ведунью, как и меня, его бравада не только не впечатлила, но и насторожила. Поэтому она не преминула проверить ближайшее окружение на предмет наличия магического поля и только после этого с большой неохотой вытащила из верхнего ящика тощенький мешочек.

– Ладно. Вот вам на расходы. В конце концов всегда могут произойти непредвиденные обстоятельства. – Две морщинки залегли в уголках ее губ.

Очевидно, ведунья пыталась улыбнуться, но улыбка получилась похожей на оскал.

– Все непредвиденное можно предвидеть, – пряча под куртку мешочек с каролиями, универсальной валютой всех королевств, пофилософствовал Алан. – У нас по этой части Лиз специалистка.

Мы спустились на первый этаж и столкнулись в дверях с Бортасом. Старик по всей видимости куда-то спешил, потому что заметил нас не сразу.

– Здравствуйте! – Я была рада встрече, Бортас – один из немногих, кто действительно хорошо ко мне относился.

– Ох, Элизабет! – Маг, будто очнувшись от сна, поднял на меня блекло-голубые глаза. – Извините, я задумался о своем.

– Мы вас, наверное, задерживаем?

– Нет-нет. Все в порядке. Ничто не может заменить общения со старыми знакомыми. – Бортас посторонился, давая проход низкому, пучеглазому, похожему на притаившегося под камнем краба магу. Тот вежливо поклонился и скрылся за поворотом.

– Афелия рассказала нам об обвале. Вы сейчас, должно быть, очень заняты.

– А когда я бываю не занятым? – рассмеялся он. – На мою голову то и дело сыплются самые разнообразные проблемы. – Бортас показал на лысину. – Как Натан?

Я слегка смутилась. Старик каждый раз спрашивает о вампире, а тот хорош! Мог бы хоть раз навестить своего наставника, ведь их связывают долгие годы дружбы.

– Прекрасно, – слукавила я. – Как и прежде, ему не терпится завладеть артефактами, он раздает указания и пресекает всяческие попытки действовать не по его плану.

– Не обижайтесь на него, Элизабет. Это я его таким воспитал. Знаете, дети правителей нуждаются во вседозволенности. Сибаритство у них в крови.

– В его случае оно преобладает над другими качествами, – с уверенностью заявила я.

– Что вы, Элизабет. Знали бы вы, каков Натан на самом деле. Я был его наставником всего тридцать лет – мгновение для вампира, но успел сильно к нему привязаться и многое понять в нем. – Бортас склонил голову набок и закрыл глаза, судя по всему, предаваясь старым воспоминаниям и лишь что-то монотонно бубня себе под нос. Сейчас он напоминал скитающегося по городам менестреля, собирающегося поведать миру новую историю о благородном герое.

Алан, прикинув, в какие дебри могут завести старого мага воспоминания, громко кашлянул. Бортас, опомнившись, открыл глаза и прогнал с лица мечтательное выражение.

– К счастью, я могу только догадываться, каков настоящий Натан, – пожала плечами я.

– Вы к нему слишком строги.

– Скорее наоборот. – Я не слишком верила в благие намерения вампира.

Бортас мягко улыбнулся, не став спорить, и, словно вспомнив о чем-то, хлопнул себя по лысине.

– Голова дырявая, совсем забыл! Я буду вам признателен, если по окончании сегодняшней работы вы передадите Натану мое послание. – Старик достал из складок мантии перетянутый тесемкой тонкий свиток, скрепленный каплей застывшего воска с оттиском перстня.

– Конечно. Но, боюсь, мы сможем передать его только поздно вечером, поскольку не знаем, как долго задержимся.

– Ничего страшного. Это не к спеху.

– Наставник! Нам нужна ваша помощь.

К Бортасу подошел тот самый низкорослый маг, что недавно с ним здоровался, в руках он держал раскрытую на середине книгу. Я присмотрелась. Одну из страниц заполнял мелкий, бисерный почерк, на другой – чернели три руны, расположенные друг под другом. Руны были мне незнакомы, поэтому отнести их к какой-то конкретной магии я не смогла.

– Уже иду. – Старик повернулся к нам. – Жаль, но мне действительно пора. – Он вновь о чем-то задумался и, взяв книгу из рук ученика, не спеша направился за ним.

– Чудаковатый старик! – глядя ему вслед, произнес Алан. – По-хорошему чудаковатый.

– Как он вообще мог стать наставником Натана? – удивилась я. – Ну что? Идем смотреть порученное задание?

– Пошли. – Алан галантно пропустил меня вперед.

Дом судьи находился за рынком, возле огромного бака с водой. Сегодня утром было немного прохладно благодаря гуляющему по городу ветру. Зато в жаркое время металлическая конструкция, по-видимому, очень сильно нагревалась, вся трава по окружности бака была выжжена, а редкие растения зачахли.

– Неудачное место выбрал этот Орий для жилья. Все недовольные рыночные торговки и их обманутые покупатели наверняка сразу же спешат пожаловаться городскому судье.

Дом, который прочностью мог поспорить разве что с цитаделью троллей, был выложен из светлого камня и разделен между этажами сосновыми балками. На пороге, подперев рукой подбородок, сидела девочка и перебирала зерно, хорошее она сыпала в подол платья, а плохое скармливала прогуливающейся возле нее гусыне. Увидев нас, девочка вскочила на ноги, позабыв о своей работе, и неловко рассыпала все отобранное зерно на землю. Ободренная новыми перспективами гусыня тут же бросилась склевывать хозяйское добро.

– Доброе утро. – Я ласково помахала девчушке, сразу вспомнив, как точно так же здоровалась с народом Хорсиги.

– Здравствуйте, – отозвалась та, попеременно осматривая то на меня, то на Алана.

– Мы к Орию. – Я предположила, что, скорее всего, эта дочка одной из служанок. Вряд ли папаша заставил бы семью заниматься грязной работой.

– А его нет. Он сегодня до полудня пробудет в ратуше, а потом как всегда отправится обедать к этому противному хозяину харчевни, – с детской непосредственностью доложила девочка.

– Вот как. А мы надеялись его застать, у нас к судье дело есть.

Девочка взяла на руки гусыню и прижала ее к себе.

– Вы можете подождать папу в доме, – поднимаясь на крылечко, сказала она.

Папу? Все-таки я ошиблась с семейными узами. Должно быть, девочке просто нечем заняться, вот она и стала помогать по хозяйству. Я и сама частенько ловила себя на мысли, что в Хорсиге смертельно скучно.

Мы последовали за ней. Дом изнутри оказался обставлен соответственно занимаемой Орием должности, богатство било из всех щелей. На полу у камина лежала шкура медведя, стены украшали шелковые гобелены, а в воздух витал еле уловимый аромат розового масла. Я, привыкшая к подобному, не удивилась и фарфоровой посуде, и хрустальным чашам с фруктами. Но, когда дочка судьи привела нас в гостиную, не смогла сдержать своего восхищения. Повсюду были расставлены и подвешены позолоченные клетки с сидящими в них птицами. Зяблики, зарянки, иволги, чижи, корольки, остальных пташек я даже не сумела разобрать, заливались на разные голоса, на их фоне вся роскошь выглядела бутафорией.