Гипогликемия – это часто диагностируемая проблема недостатка сахара в крови. Но это еще может быть и первым признаком того, что у пациента начала развиваться инсулинорезистентность. Симптомы гипогликемии – усталость, голод, дрожь или тошнота перед приемом пищи. Эти чувства вызываются адреналином, который помогает печени вырабатывать больше сахара, но при этом вызывает у нас дрожь, тошноту или даже панику. Поскольку пациенты и сами понимают, что эти симптомы вызываются низким уровнем сахара в крови, они часто пытаются заниматься самолечением, едят больше сахара, а это, как мы сейчас увидим, лишь усугубляет проблему.

Правдивые истории «сахароголиков»

Приступы, вызванные сахаром

Познакомьтесь с Мэри, медсестрой, которая несколько лет назад работала у меня в клинике. Она всегда была на высоте: по два раза проверяла медицинские карты, чтобы мы, врачи, ничего не потеряли и не забыли. Чтобы сохранять концентрацию, она несколько раз в день съедала что-нибудь сладкое. Причем не конфеты, а всякие «полезные» вещи, вроде фруктов и энергетических батончиков. Она была в хорошей форме, регулярно делала зарядку и не страдала лишним весом. Но с годами она начала замечать, что от голода у нее начинают дрожать руки. Дрожь останавливалась, когда она съедала что-нибудь сладкое – специально для таких случаев она постоянно стала держать сладкие перекусы в своей сумочке. Но когда у нее началась менопауза, приступы голода неожиданно превратились в нечто куда более пугающее. Однажды, когда хирург, которому она ассистировала, попросил передать ему шов, Мэри просто уставилась в одну точку, ни на что не реагируя. В этом «тумане» она провела минуты две, прежде чем пришла в себя. Чтобы такого больше не происходило, она решила есть сладкое чуть почаще. Позже, когда она сдала анализ крови, врач сказал, что у нее все в порядке. Сахар в крови натощак и вовсе был низковат.

«Это все из-за моей гипогликемии», – сказала мне Мэри. Я ответила ей, что она сама вызывает у себя гипогликемию, поедая сладости и притупляя реакцию на гормоны, так что организму приходится вырабатывать все больше и больше гормонов, чтобы добиться прежней реакции. Но ни я, ни она не ожидали того, что произошло дальше.

Через несколько месяцев Мэри потеряла сознание за рулем и съехала в кювет. К счастью, никто не пострадал. В больнице невролог сказал, что ее приступы – это эпилепсия, и назначил ей лекарство. Но лекарство вызывало у нее сонливость, и ей очень не хотелось его принимать, так что в поисках альтернативы она пришла ко мне.

Как знает любая женщина, дожившая до менопаузы, гормональные скачки могут вызывать раздражительность. Это тоже было одной из проблем Мэри. Повышение и понижение уровней эстрогена и прогестерона действовало на мозг, вызывая тревожность. Но это было не единственной проблемой. Самой большой проблемой оказалось завернутое в фольгу лакомство из сумочки. За годы ее ткани пропитались таким количеством лишней глюкозы, что перекрестных связей стало слишком много, и их уже невозможно было расчистить. Поскольку реакция клеток на инсулин замедлилась, поджелудочной железе пришлось вырабатывать больше гормона. Естественно, реакция на глюкагон – гормон, который говорит печени вырабатывать сахар – у нее тоже медленная. Представьте себе пилота, управляющего самолетом, который отзывается на любые управляющие сигналы с задержкой около десяти секунд. При падении уровня сахара ниже 60 в мозге Мэри начиналась нехватка глюкозы, вызывая стрессовую реакцию надпочечников. Они, в свою очередь, начинали вырабатывать адреналин, который, как и глюкагон, говорит печени выпустить запасенную глюкозу в кровь. Кроме того, адреналин действует на нервную систему, вызывая тревожность, дрожь и даже тошноту. Рост и падение сахара, эстрогена и прогестерона в сочетании с неоднозначными сигналами (высокий уровень инсулина, глюкагона и иногда адреналина) в конце концов вызвали в мозге «короткое замыкание», результатом которого стал припадок. Когда такое короткое замыкание случается, вероятность нового припадка возрастает. Так что отказ от лекарства (а Мэри хотела именно этого) стал бы большим риском.

Я предложила компромиссный вариант: посоветовала ей сесть на строгую низкоуглеводную диету, которую мы составили вместе. Кроме того, я слегка снизила дозировку лекарства, наблюдая за ее кровью, чтобы убедиться, что доза по-прежнему остается терапевтической. Я предупредила ее, что если она бросит диету, то дозировку лекарства придется снова увеличить. Поначалу стремление к сладкому оказалось укротить довольно трудно, но в конце концов Мэри удалось полноценно перейти на новую диету, и сейчас даже на низкой дозе лекарства у нее уже восемь лет нет припадков.

Это счастливый исход? Наверное, да. В конце концов, она менее зависима от противоэпилептических средств, чем была бы, и дальше употребляя углеводы в таком количестве. Если бы она продолжала есть так же, как раньше, наверное, даже полная доза лекарства не смогла бы полностью предотвратить приступы эпилепсии. Но вот другая сторона медали: судя по тому, что я узнала о сахаре и его воздействии на здоровье человек, вполне вероятно, что насыщение организма токсичными уровнями глюкозы в течение нескольких лет само по себе явилось причиной эпилепсии. Иными словами, если бы Мэри десять лет назад не стала класть себе в сумочку энергетический батончик, то, возможно, ей бы вообще никогда не понадобились лекарства. И что, я теперь буду отбирать у людей энергетические напитки, батончики и фруктовые соки? А сами как думаете? Не просто потому, что сахар вызывает болезни, но и потому, что проблемы, вызванные сахаром, толкают здоровых людей в лапы медицинской системы, которая теряет доход, когда люди здоровы. Медицине нужно, чтобы люди – то есть вы – были больны. Вот почему я все так подробно вам рассказываю. Госпиталям, клиникам и медицинской индустрии в целом нужно, чтобы вы знали как можно меньше. Но вот вашим генам нужно, чтобы вы знали правду о том, какая именно еда полезна для здоровья.

«Я не хочу делать операцию на сердце»

Гэри – инструктор по подводному плаванию. Его работа требует всегда быть готовым, если кто-нибудь из туристов в его лодке попадет в беду. Когда у него в груди начались странные трепетания, он решил узнать, что именно с ним происходит, и прекратить это. Он мог ориентироваться в гавайских течениях с закрытыми глазами, а вот в медицинской системе разобраться не мог совсем. Так что, как и многие, он решил начать с визита не к терапевту, а прямо в кабинет экстренной помощи.

Врач экстренной помощи не смог диагностировать причину проблем Гэри, потому что когда тот пришел на прием, он чувствовал себя нормально. Врач дал ему направление на несколько тестов, в том числе анализы крови и ЭКГ, но там тоже все было хорошо. Тщательности ради врач экстренной помощи посоветовал Гэри посетить своего терапевта и взять направление к кардиологу; тот провел еще несколько тестов. Все опять-таки было нормально. Для надежности кардиолог решил сделать ангиограмму. Если бы ангиограмма показала хоть какое-то отклонение от нормы, например, небольшое сужение артерии, то пациента записали бы на сложную процедуру – стентирование или даже операцию на сердце.

После этого Гэри и обратился ко мне. Его терапевт был в отпуске, а он был слишком встревожен, чтобы долго ждать.