Полковник принял ключ, и пока он вертел его в руках, задумчиво изучая танки, я козырнул комдиву и спросил:

– Товарищ полковник, разрешите отбыть в увольнительную?

– Погоди, примем всё. Что внутри?

– Всё, что и положено. Баки полны топлива, масло тоже есть. Боекомплект по штату. Даже чехлы на стволах орудий. Плюс по шесть автоматов в каждом.

– Вот и посмотрим.

Ухов передал ключ Букову, и тот стал открывать все люки танков. Бывшие танкисты рассыпались по машинам, проверяя и подтверждая, что танки в полной готовности, хоть сейчас в бой.

– Всё принял, договорённость в силе. Букову покажешь, как танком управлять, и свободен, он их перегонит по одному. Только честно, откуда танки? Нас ведь разместили не там же, где в прошлый раз, с другой стороны Москвы.

– От немцев, вестимо, товарищ полковник, – пожал я плечами. – Трофеи это. А где нас разместят, я узнал ещё до того, как эшелон тронулся.

– Погоди, какие трофеи? Это наши танки!

– Пока их не захватили немцы, были нашими. Понимаете, товарищ полковник, всё, что брошено нашими во время отступления, так и остаётся советским, и если подобрал, нужно вернуть. А вот если отбил у немцев, то это уже военный трофей, а это святое. Для нас, снабженцев, это святое. Двадцать КВ-2 были отправлены с завода в Ленинграде в Белоруссию и на железнодорожной станции Лида захвачены немцами прямо на железнодорожных платформах в полном порядке. Так что это уже немецкая техника, несмотря на звёзды. А через сутки платформы исчезли со станции. Их потом нашли в шести километрах со следами разгрузки рядом, но пустые. Одна группа снабженцев угнала их, а после обменяли на необходимое им.

– Мы тут без танков задыхаемся, а они ими торгуют, – зло скрипнул зубами полковник.

Посчитав это вопросом, я пояснил свой взгляд на эту ситуацию:

– Не понимаю, товарищ полковник, вашего возмущения. Танкисты свои танки бросали без топлива, даже не уничтожая, а тут внаглую приходят и требуют: отдайте. А с какой радости? Сами бросили – всё, тю-тю. Хотите обратно? Отработайте или у немцев заберите. Какие-то снабженцы отобрали, так почему боевые танкисты, герои, этого сделать не могут? А умеют только ныть и стенать, чтобы вернули.

– Где эти танки? – резко спросил полковник.

– Без понятия. Я только о четырёх знаю.

– Каких?

– Ну, тот на котором мы в Смоленске историю творили, но он на долгий ремонт ушёл. Потом вот эти два. А четвёртый мне подарили на именины: у меня день рождения был несколько дней назад, девятнадцать исполнилось. Танк стоит в арендованном амбаре на окраине столицы. А что, я рыбалку люблю, буду после войны на рыбалку на нём кататься, рыбнадзор пугать.

Ну да, я тонко троллил полковника. У него было задание разведать, откуда техника, если я её действительно передам, вот и пусть злобно пыхтит от недостатка всего. Сами с грязными портками бежали от немцев, всё бросая (я и про нашу дивизию говорю, побросали всё тяжёлое вооружение, выходя из окружения), а хотят, как сыр в масле кататься с полным снабжением. Теперь каждое орудие и пулемёт беречь будут, зная, как они тяжело достаются.

– Я приказываю вам передать четвёртый танк.

– Всё, что найдёте, всё забирайте, – сразу ответил я и, козырнув, спросил: – Разрешите помочь Букову освоить технику управления?

– Действуйте, – плотно сжав губы, промычал полковник, а уж как глазами сверкал.

Я всё показал Букову, который, как оказалось, такие двигатели знал, а потому быстро освоился, описал ему детские болезни техники, предупредил, что стрелять можно только с места, иначе от сотрясения ходовая полетит. Вместе с ним мы запустили двигатель первого танка и проехали метров сто вперёд, где и встали. Буков вполне разобрался.

На этом и попрощались. Комдив махнул рукой: проваливай. Я своё дело сделал и был ему больше не нужен.

А вот наружка полностью сосредоточилась на мне. Смотри-ка, даже воздушных наблюдателей прислали. Те, что прятались в роще, рванули за мной, но я быстро бегал, так что когда они выскочили на противоположную опушку, уже раздался рёв мотоциклетного движка. На скоростном одиночке я рванул вперёд, выскочил на полевую дорогу и погнал по ней в сторону Москвы. Ниже семидесяти километров час не держал. Если бы не Взор, убился бы на фиг, а так видел каждую кочку и ямку и выбирал ровный путь, что и позволяло держать такую скорость. Пару раз и до девяноста километров в час разгонялся.

Что хорошо, район, где находились два наших дома, был как раз с этой стороны, так что через двадцать минут гонок на гране фола я уже добрался до окраин. Сопровождал меня только воздушный наблюдатель, крутившийся в километре от меня, остальные давно отстали.

Спокойно доехал по улочкам до нашего дома. Ксюша возилась в огороде, сегодня вторник, второе сентября, из школы успела прийти. Она копала картошку, видимо, пора. Ольги и малыша не было, значит, ещё в больнице. Надеюсь, с ним всё в порядке, точно пока не знаю. Грузовика с зубным кабинетом не было: забрали новые хозяева, раз малыш родился.

Я подкатил к воротам и заглушил двигатель. Отметил, как встрепенулся наблюдатель. Да, за домом следили. С чердака частного дома метрах в ста от нас. Там вроде жила древняя старушка, но сейчас её не было, хата пуста. Открыв незапертую калитку ворот, я закатил мотоцикл внутрь, запер калитку, убрал одиночку в Хранилище и направился на огород.

Радостный визг Ксюши заставил подавиться наблюдателя, который как раз пил кофе, налитый в кружку из термоса. Мы с Ксюшей вышли во двор, чтобы соседи не видели, наобнимались, нацеловались, мои руки так и шарили у неё под юбкой. Заодно узнали новости друг о друге. Она обрадовалась тому, что у меня снова длительная увольнительная и мы летим на море, а я узнал, что Ольга родила двадцать шестого, сыну пять дней, вес три шестьсот, назвали Михаилом, как я и хотел, дня через три можно будет забирать. Отличные новости.

Машину медики забрали, всё честно. Прикинем, когда отправляться. Вот только сможет ли Ольга выдержать полёт? Хотя о чём я? Есть же Хранилище. Там для неё миг пройдёт. А лежать на морском воздухе лучше, чем дома, да и ребёнку, думаю, будет полезно.

Я оставил вещмешок в доме, Ксюша переоделась, и мы, собравшись, направились в больницу, общаясь на ходу. Другая наружка, та, что наблюдала за передачей танков, уже была тут.

Встретиться с женой мне не помешали, и малыша я видел, но только личико, а вот на руки так и не дали, даже в палату не пустили. Ольгу я в окно видел, малыша выносили. Но Ксюша в палату зашла, занесла свёрток со свежими фруктами, и они с Ольгой пошептались. Ольга узнает, можно ли мне её завтра забрать.

А когда мы вернулись, у дома уже ждала машина с представителями НКВД. Лапотники, делают вид, что не знали, где мы находимся, вежливо и культурно ждут у дома. А я ведь до большого здания на Лубянке дотягиваюсь и видел, да и слышал, как им ставят задачу: вежливо пригласить на беседу, чтобы не взбрыкнул.