И что же все мелкие рекламные агентства — полностью исключены из бизнеса? Нет, не полностью, но единственная остающаяся для них ниша — это посредничество между монополистом и мелкими клиентами, с которыми самому монополисту возиться уже просто неинтересно. Результат классический: завышенные цены на размещение рекламы для клиентов, сверхприбыли монополиста, недопоступление средств от размещения рекламы телеканалам (по сравнению с ситуацией прямого выхода на крупных клиентов и массу конкурирующих агентств — не через монополиста), а также, в силу отсутствия реального поля для конкуренции, — невозможность интенсивного развития других рекламных компаний.

Впрочем, надо признать, что в описываемом случае корректнее говорить все же не только о бездействии власти, следствием чего являются подобные монополии, но и об определенном действии. Ведь никто же всерьез не поверит, что монополистом по размещению рекламы на телевидении может стать сама по себе какая-то случайная фирма, не имеющая отношения к людям во власти. Точно так же, как и в ранее описанных примерах, понятно, что далеко не случайные люди руководят и «Газпромом», и РАО «ЕЭС России». Тем не менее, проведенное разграничение ситуаций, когда конкуренцию разрушают действия власти, и когда конкуренция разрушается в силу бездействия власти, вполне правомерно, так как мы говорим именно о публичных действиях власти или о столь же публичном непринятии властью мер, которых от власти следовало бы ожидать и требовать. Тем не менее, и в последнем случае (с рекламой), и во многих других аналогичных случаях очевидно, что именно личный интерес тех или иных людей во власти, включая высших должностных лиц государства, — это то, что и ведет к невыполнению властью своих функций по защите конкурентного пространства.

В РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКЕ ЦЕНЫ НЕ СНИЖАЮТСЯ?

Как работает демонополизированная, а точнее, постоянно вновь и вновь демонополизируемая экономика в отличие от монополизированной или, опять же точнее, недемонополизируемой, то есть той, в которой допускаются монополии и безнаказанное злоупотребление ими свои положением, можно проиллюстрировать на следующем житейском примере. В США есть общенациональный праздник — День Благодарения, в преддверие которого американцы покупают традиционную индейку, садятся в машины и семьями с детьми едут к своим родителям. Соответственно, в этот период резко возрастает спрос, во-первых, на мясо индейки; во-вторых — на бензин. А теперь ответьте: что происходит у нас, когда на что-то резко возрастает спрос, в том числе циклично? Правильно, у нас в этом случае неминуемо растут цены (вспомните цветы на День учителя или 8 марта и т.п.). Неминуемо растут цены и в США, но в другом случае — если спрос на что-то вырастает неожиданно. Но что же происходит в США в нашем случае, когда спрос возрастает циклично, прогнозируемо — вырастают ли цены, возникают ли очереди?

Как это ни покажется удивительным для нас, но цены ни на бензин, ни на индейку в период пика спроса не растут, а на бензоколонках и в магазинах при необходимости появляются дополнительные рабочие руки, чтобы быстрее обслужить возросшее количество клиентов. И это бы еще ничего, но ведь мало того: те, кто бывал в такие праздники в США, могут засвидетельствовать, что цены ... падают.

Как такое может быть? Очень просто. В условиях избытка товара и значительного превышения предложения товара над спросом (что есть обязательное условие для возникновения реальной конкуренции производителей и продавцов) в период сравнительно ограниченного спроса в течение всего года продавцы поддерживают некоторую наценку на свои услуги. В период же пика спроса они могут получить значительную прибыль за счет резкого увеличения торгового оборота, что позволяет им для привлечения еще большего количества клиентов существенно уменьшать торговую наценку.

В качестве примера, совершенно противоположного по своей сути, приведу следующий. Недавно мне пришлось в одном из садоводств под Петербургом наблюдать такую картину. Летним днем сотни мам и бабушек подтянулись на центральную площадку к магазину и выстроились в очередь к единственной цистерне с молоком из какого-то совхоза. Что называется, за что боролись, если в третьем тысячелетии нашей эры в России за молоком надо стоять в очереди более трех часов! Но почему одна большая цистерна, а не пять, например, бочек поменьше? Почему только из одного совхоза, а не из двух-трех конкурирующих — ведь в окрестностях их несколько? Ответ известен: потому, что так договорились руководители совхоза и садоводства — им так удобнее. И, наверное, потому, что люди готовы безропотно стоять в очереди и не видят в таком порядке вещей никакого ущемления своих прав.

Почему же у них — так, а у нас — противоположным образом? По двум причинам.

Первая причина: экономический механизм работает эффективно при отсутствии, а точнее, при недопущении всей силой и мощью государства и стоящего за ним общества монопольных сговоров.

И причина вторая — психологическая, проиллюстрировать которую можно еще на одном примере.

Летом 1998 года мне потребовалось сделать дубликат с ключа. Каково же было мое удивление, когда молодой парень, занимавшийся изготовлением копий ключей в одном из крупных московских магазинов, сказал мне, что это будет стоить тридцать рублей, то есть, в пересчете на американскую валюту тогда — пять долларов. Это в стране, где средняя зарплата работника (включая все «серые» и «черные») не превышала пары сотен долларов в месяц. При том, что в любом магазине в США тот же дубликат ключа точно на таком же станочке вам в это же время сделали бы за полтора доллара — в стране со средней зарплатой более чем на порядок выше, чем у нас.

Эксперимента ради я просветил нашего труженика о стоимости подобной работы в США. И получил примерно следующий ответ: «За полтора доллара — я даже и к станку не подойду...»

То есть, один готов целый день станок не выключать, чтобы в результате набралась серьезная сумма заработка, другой — лучше вообще ничего не заработает, но «даром» — работать не будет.

Таким образом, антимонопольное регулирование, конечно — вовсе не есть волшебная палочка, которая мгновенно приведет нас к хорошо организованным конкурентным рынкам, подобным тем, что есть в Европе и в США. Потребуются еще и годы на формирование в качестве господствующей иной трудовой этики — этики не легких «чаевых» рублей, а тяжелых трудовых копеек.

Но такая этика у нас сегодня не формируется и не может формироваться, в том числе и потому, что антимонопольное регулирование находится в состоянии, описанном выше. А в чрезвычайно монополизированной экономике хорошо получает не тот, кто работает в поте лица, а тот, у кого есть те или иные льготы и преференции и, соответственно, значительная фора в конкурентной борьбе.

ЛЕВАЯ РУКА ЗНАЕТ, ЧТО ДЕЛАЕТ ПРАВАЯ

Мы условились говорить в этой книге об экономике, об экономическом развитии, и вдруг — о государственном бюджете. Казалось бы, странно? Странно, если верить усиленно пропагандируемому в нашем обществе лозунгу: пусть они там наверху делают что хотят, лишь бы нам не мешали.