Итак, Хадо внедрился в секту и стал соглядатайствовать для Арамери. Должно быть, он предупредил их, что новозоры гораздо опаснее, чем кажутся на первый взгляд. Но тогда…

— Серимн, — сказала я. — Она тоже шпионка?

— Нет, — ответил Хадо. — Она — предательница. Если только подобное слово применимо к кому-то из этой семьи. — Он пожал плечами. — Преобразование общества у Арамери является чем-то вроде традиции. Преуспеешь — добьешься власти. Не преуспеешь — готовься к смерти. И очень скоро Серимн предстоит это узнать.

— А Датэ? Что он собой представляет? Орудие в ее руках? Безвольную пешку в игре?

— Надеюсь, — сказал Хадо, — он уже мертв. Войска Арамери со вчерашнего вечера штурмуют Дом Восставшего Солнца.

Я ахнула. Хадо улыбнулся.

— Твой побег, госпожа, дал мне случай, которого я очень ждал. Благодаря положению Мастера Новообращенных я был вхож во внутренний круг новозоров, но я не мог снестись с кем-то за пределами Дома, не возбудив при этом подозрений. Но, коль скоро Серимн отправила на твои поиски всю секту едва ли не в полном составе, я сумел перекинуться словечком с определенными друзьями, ну а те донесли это словечко до нужных ушей. — Он немного помедлил. — Новозоры оказались правы в одном: у богов веские причины сердиться на человечество, и гибель богорожденных не очень-то способствовала взаимной любви. Арамери очень хорошо это понимают. И они предприняли определенные шаги, чтобы выправить положение.

Моя рука, лежавшая на коре Древа, задрожала. Я как-то раньше не отдавала себе отчета, что оно проросло непосредственно сквозь дворец, сочетаясь с материалами, из которых он был построен. У корней его кора была чудовищно грубой, ее покрывали трещины, до дна которых я бы не смогла дотянуться. Здесь, на высоте Неба, она была куда более нежной. Я рассеянно гладила ее, ища утешения.

— Лорд Арамери, — проговорила я затем. — Теврил Арамери, глава семьи, правящей всем миром… Это к нему ты ведешь меня на встречу?

— Да.

Я общалась с богами. Я применяла магию, которой они поделились с моими пращурами. Я обнимала их. Видела на своих руках их кровь. Я боялась их — и они боялись меня… А тут, подумаешь тоже, еще один смертный.

— Ну ладно, — сказала я. — Веди, коли так.

Хадо вновь подал мне руку, но я прошла мимо него, не приняв помощи, отчего он покачал головой и вздохнул. Он догнал меня, и мы вместе пошли сияющими белыми коридорами…

Теврил Арамери был очень занятым человеком. Пока мы шли по длинному широкому коридору, направляясь к внушительному ряду дверей, что вели в его приемный зал, они несколько раз открывались, впуская и выпуская торопливо шагающих слуг и придворных. Большинство этих людей несли в руках свитки — то по одному, то целыми пачками. При некоторых были длинные остроконечные тени, являвшиеся, насколько я понимала, копьями или мечами. Очень многие одеты в роскошные наряды, их лбы украшали знаки принадлежности к семье Арамери. Иные разговаривали на ходу, но никто не останавливался поболтать. В основном я слышала сенмитскую речь, приправленную диковинными акцентами: наршезским, минским, велнским, менчейевским… и еще какими-то, мне не знакомыми.

Очень занятый человек, высоко ценивший полезных людей. Если я хочу заручиться его поддержкой — надо это запомнить.

У самых дверей нам пришлось помедлить, пока Хадо представлял нас стоявшим там двум женщинам. Обе выглядели уроженками Дальнего Севера: невысокого роста, с характерными прямыми волосами, — я видела, как раскачивались длинные пряди. На первый взгляд не похожи на стражниц. Я не приметила оружия, разве только оно было очень небольшим и они носили его у самого тела. Тем не менее было что-то такое в их осанке, в развороте плеч, что я поняла: они охраняли лорда Арамери. Сами они не были не только членами клана, но и амнийками. Чем еще им тут, спрашивается, заниматься, как не охраной правителя от его собственной семьи? Или, может, их присутствие было лишь знаком чего-то еще?..

Одна из них направилась в зал, чтобы объявить о нашем прибытии. Вскоре оттуда вышла целая группа людей. Проходя мимо, они с неприкрытым любопытством разглядывали меня. Иные косились и на Хадо — особенно двое чистокровных Арамери; выйдя вместе, они тут же начали перешептываться. Я тоже повернулась к Хадо, но он их и не замечал. Какая жалость, что я не могла коснуться его лица! Он излучал довольство, которое я не знала, как истолковать.

Потом вновь появилась стражница и, ни слова не говоря, придержала для нас дверь.

Присутственный покой оказался просторным, полным свежего воздуха. Два громадных окна — каждое вдвое превышало высотой рост Солнышка, а в длину насчитывало много шагов — занимали противоположные стены по обе стороны входа. Мы шли вперед, и звук наших шагов порождал эхо где-то высоко наверху, но где именно, я не высматривала: слишком волновалась. Единственным предметом мебели был громадный, как скала, трон на высоком ступенчатом постаменте. Сидевшего на троне я пока рассмотреть не могла, только слышала, как он писал что-то на бумажном листе. Скрип пера в обширном безмолвии зала показался мне очень громким.

Я видела сигилу кровного родства на лбу лорда, какую-то странную, не похожую ни на одну виденную мною прежде: полумесяц рожками вниз, в обрамлении двух остроугольных шевронов.

Мы молча дождались, пока он закончит свое дело. Когда сидевший на троне опустил перо, Хадо тотчас припал на одно колено и низко склонил голову. Я не мешкая последовала его примеру.

Чуть помедлив, лорд Теврил обратился к нам:

— Полагаю, вам обоим приятно будет узнать, что Дома Восставшего Солнца больше нет. С этой угрозой покончено.

Я моргнула от невольного удивления. Голос лорда Арамери оказался негромким, низкого тона и почти музыкальным, хотя речь шла об очень серьезных материях. Меня так и подмывало спросить, какой смысл он вкладывал в слово «покончено», но побоялась сморозить глупость и прикусила язык.

— А что с Серимн? — поинтересовался Хадо. — Конечно, если мне позволено будет спросить…

— Ее везут сюда. Ее супруг еще не схвачен, хотя писцы и утверждают, что это всего лишь вопрос времени. В конце концов, не мы одни разыскиваем его.

Сперва эти слова привели меня в недоумение, но потом я поняла. Ну конечно же, он послал весть городским богорожденным. Я откашлялась. Мне очень хотелось задать вопрос, но я не знала, как это правильно сделать, не оскорбив самого могущественного человека на свете.

— Ты можешь говорить, эру Шот.

Я чуточку замялась, некстати сообразив, что это была еще одна благополучно прохлопанная мной «говорящая» мелочь: обращаясь ко мне, Хадо с самого начала упорно употреблял маронейский почет. А ведь это арамерийская привычка учтивости. Так поступают при общении с чужестранцами.

Я набрала полную грудь воздуха…

— А какова судьба младших богов, которых новозоры удерживали в плену… э-э-э… лорд Арамери? Их удалось спасти?