Представив возможное сообщение в СМИ о том, что мне в судебной защите отказано (о мотивах-то отказа не сообщат), я мобилизовал все свои и юридические познания, и уже имевшийся политический опыт.

— Высокий суд! Для меня не может быть худшего оскорбления, чем отнесения к той организации, которая породила господина Калугина, которая позволила ему и таким как он разрушить Советский Союз. У меня есть разные недостатки, но не надо мне приписывать чужое. Пусть сам ответчик несет моральную вину за бесславный финал КГБ.

Суд отказался удовлетворить ходатайство генерала о прекращении дела.

В ходе судебного заседания 15 февраля 1994 года ответчик, наконец, неуклюже объяснил, что его акция против Бабурина была продиктована политическими мотивами. О. Калугин почти с гордостью заявил:

— Я посчитал нужным ответить на гнусный выпад господина Бабурина против всеми нами глубоко уважаемого Александра Николаевича Яковлева. В «Советской России» Бабурин опубликовал статью, в которой назвал А.Н. Яковлева агентом ЦРУ. Мы не могли оставить это без внимания.

Примечательно, что Калугин отождествил агентов ЦРУ с «агентами влияния», о которых я говорил и писал в 1992 году.

7 февраля 1992 года, выступая на сессии Верховного Совета РСФСР, я потребовал разобраться с иностранными доходами М.С. Горбачева и их связью с гибелью СССР, привлечь к уголовной ответственности за измену Родине председателя КГБ СССР Вадима Бакатина, передавшего США совершенно секретные материалы советской разведки, в том числе по зданию посольства США в Москве и выступлению председателя КГБ СССР В.А. Крючкова на закрытом заседании Верховного Совета СССР в июне 1991 года об операции ЦРУ против СССР под кодовым названием «Возмездие». Я потребовал предать гласности и список «агентов влияния», который был составлен КГБ на основании данных разведки и контрразведки.

Ответ был только по Бакатину. И то неофициально: на заседании парламента ко мне подошел Генеральный прокурор РСФСР В.Г. Степанков:

— Ну что ты наседаешь! Взял я объяснения у Бакатина. У него есть письменное указание М. Горбачева на передачу американцам документов, и устное согласие Б. Ельцина.

— Ценю осторожность Ельцина, он как бы ни при чем. А Горбачева привлекайте соучастником, значит и в этом вопросе он изменил Родине.

Дальше опросов причастных лиц новые российские власти не пошли.

Время было пропитано подлостью. Я даже сказал, выступая в парламенте, что, судя по всему, появился новый знак Зодиака, ибо мы явно живем под знаком Иуды. У меня хранится документ — копия письма крупного российского руководителя главному редактору журнала «Пари-дю-Манш», в котором российское официальное лицо сообщает руководителю французского журнала, что располагает материалами на сотрудника журнала, который многие годы сотрудничал с КГБ СССР и, «в соответствии с новым мышлением», готово передать эти материалы.

21 ноября 1992 года в «Советской России» по инициативе моего друга, народного депутата СССР профессора Ю.В. Голика мы опубликовали совместную с ним, Н.Н. Энгвером и И.А. Шашвиашвили статью «Агенты влияния».

На примере официального документа североамериканского института Крабла (Крейбла) мы показали, как наши заокеанские друзья готовят агентов влияния, что они, эти агенты, из себя представляют. Это, прежде всего, «теневики» от политики, «серые кардиналы», которые не правят, а направляют. Мы назвали и многие фамилии, в том числе Г. Бурбулиса, А. Мурашева, А. Урманова, И. Верютина, Н. Андриевскую и других. Вспомнили дикий случай, когда в октябре 1992 года Б. Ельцин принял директора ЦРУ Р. Гейтса, выставив из кабинета своих переводчиков и оставив для перевода беседы только американского переводчика.

Мощная была статья. Начавшийся уже на другой день чудовищный скандал, когда все лояльные Ельцину политики и должностные лица соревновались в оскорблениях, адресованным авторам, показал, что мы попали «в десятку».

Но вернемся к моему суду с Калугиным.

В ходе судебного разбирательства произошел примечательный случай.

О. Калугин представил свидетеля защиты — отца моего коллеги, народного депутата РФ А. Любимова, диссидентствующего отставного полковника КГБ М. Любимова. Взгляды М. Любимова были известны — он уже прославился своей «чернухой» в адрес КПСС, СССР и КГБ СССР.

Расписавшись в том, что предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, свидетель стал утверждать, что мое отрицание принадлежности к КГБ, так же, как и опровержение заявления Калугина со стороны Омского УФСБ — все это будни агентурной работы спецслужб. В подтверждение своих слов он достал несколько помятых листочков с машинописным текстом:

— Вот это — совершенно секретная ведомственная инструкция 1954 года об обязанностях секретных сотрудников КГБ. Здесь прямо записано в соответствующем пункте, что при разоблачении сотрудник обязан отрицать свою принадлежность к органам, а сами органы обязаны отречься от своего сотрудника.

Стало смешно и противно. Пришлось встать и заявить ходатайство:

— Высокий суд! Хотя бумажки у господина свидетеля не имеют ни подписей, ни выходных данных, ни каких-либо печатей, штампов, отметок, я прошу приобщить их к материалам дела. Затем прошу разобраться: если представленный свидетелем Любимовым документ фальшивка, то господина Любимова следует привлечь к уголовной ответственности за ложные показания, подлог и клевету, если документ подлинный, хоть и не имеющий ко мне отношения, господин Любимов должен сесть в тюрьму за разглашение сведений и публикацию документа, имеющего, по его же словам, гриф «совершенно секретно».

Надо было видеть, с какой скоростью М. Любимов спрятал «документ» во внутренний карман пиджака и заявил, что не может ничего дать для приобщения к делу. Добрая судья не стала настаивать.

В конце концов, дело пришло к финалу. 22 марта 1994 года Кунцевский районный суд вынес решение, что обвинения О. Калугина в мой адрес о принадлежности к КГБ являются клеветой и обязал Калугина, газету «Известия» и корреспондентку газеты, опубликовавших порочащую меня статью с утверждениями Калугина, выплатить мне компенсацию морального ущерба. В Мосгорсуде решение было подтверждено, хотя интересы О. Калугина представлял «сам» Г.М. Резник.

Получать калугинские деньги я не поехал (размер компенсации был столь символичен, что проезд за их получением обошелся бы дороже), и они ушли в государственный бюджет. Главное — я отныне получил не только моральное, но и юридическое право называть бывшего генерала КГБ О. Калугина лжецом и подлецом, поскольку моя оценка подтверждена вступившим в законную силу решением суда.

Июнь 1994. Вижу в московском книжном киоске выставленные рядом поступившие в продажу книги — «Записки палача» Г. Сансона и «Записки президента» Б. Ельцина. Спасибо неизвестному продавцу! Умный — поймет.

Роковое долготерпение народных депутатов

Оценивая задним числом события 1993 года, Съезд народных депутатов России упрекают в горячности, в том, что он не пошел на «какой-нибудь» компромисс с Ельциным ради предотвращения кровопролития. Такие обвинения свидетельствуют о незнании или искажении фактов.