После того как водоснабжение было разрушено, прекратили работать и туалеты. Там, где люди все же пытались пользоваться ими, работавшая «всухую» система канализации вскоре начинала издавать удушающие запахи. «Туалеты переполнены, теперь настала очередь ванн и раковин. А некоторые предпочитают заворачивать это в бумагу и сжигать в печке», — писал в своем дневнике Бланка Печи. К январю скопившиеся на улицах экскременты создали реальный риск возникновения в убежищах эпидемий.

Постоянно растущее количество мусора создавало ту же проблему. После того как коммунальное хозяйство было разрушено, жители города начали сносить накопившийся мусор в парки и на улицы, где просто выбрасывали его. И до самого лета 1945 г. не удавалось достичь видимых результатов в деле очистки города от этих гор отходов.

26 декабря глава партийной организации «Скрещенные стрелы» в Будапеште передал подчиненным ему районным партийным функционерам и членам их семей распоряжение на следующее утро собраться у горы Геллерт-Хедь со стороны Дуная. Предполагалось, что они попытаются вырваться из столицы на городских автобусах. Хинди обещал свою полную поддержку в этом деле со стороны венгерской армии, но Пфеффер-Вильденбрух категорически запретил такую попытку.

На самом деле значительная часть партийных чиновников ранее уже попыталась покинуть город. Представитель Венгрии при РСХА Вильгельм Хёттль и глава тайной полиции «Скрещенных стрел» Норберт Оренди, а также большая часть сотрудников немецкой службы безопасности и гестапо выехали из города 24 декабря. Руководитель еврейского отдела РСХА (имеется в виду подгруппа IVB4, занимавшаяся «окончательным решением» еврейского вопроса. — Ред.) Адольф Эйхман вылетел из столицы 23 декабря после того, как наведался с визитом, цель которого так и осталась неизвестной, в здание, где располагался Совет по делам евреев.

К 27 декабря, когда кольцо окружения полностью сомкнулось, в городе осталось лишь несколько районных руководителей партии венгерских националистов. Один из тех, кто в числе последних покинул город на самолете, подполковник Бела Алмай вспоминал: «Мне было приказано каждый день к восьми утра являться с докладом к министру по вопросам тотальной мобилизации (Эмилю Коваржу. — Авт.) в Замок… Это было ошеломляюще — абсолютно никого на месте. Открытые сейфы, полный беспорядок. Кто-то из пьяных партийных функционеров признался: «Они все смылись этой ночью».

Партия «Скрещенные стрелы» делилась на несколько вооруженных фракций. Две из них, Вооруженный национальный комитет и Партийный комитет, вечно враждовали друг с другом, и 24 декабря члены второй из них похитили руководителя первой. После отбытия из города верхушки партии власть никому не подконтрольных партийных вооруженных формирований, которых теперь не сдерживали ни военные, ни полиция, стала почти безграничной.

Пост окружного партийного руководителя временно занял Курт Рехман, а потом сам Салаши предпринял попытку покончить с неразберихой, назначив главой городской партийной организации Имре Нидоши. В дальнейшем тот одним из своих декретов назначил себя руководителем партийной полиции Будапешта. Командиром военизированных формирований стал студент-химик Эрих Чики. Но ни тот ни другой на практике не получили никаких полномочий. 9 января брат министра внутренних дел Габора Вайны Эрнё Вайна, прибывший в Будапешт 1-го числа как личный представитель Салаши, присвоил обоим звание подполковник. Сам же Вайна стал представлять интересы партии в обороне венгерской столицы. Партия посчитала нужным сообщить об этих назначениях, расклеив плакаты на опустевших улицах.

Органами, отвечавшими за внутреннюю безопасность, помимо тех отделов гестапо, что остались в городе, были Национальный вооруженный комитет, Партийный комитет, а также подразделение тайной полиции партии «Скрещенные стрелы». Почти четверть сотрудников Партийного комитета были лицами, когда-либо осужденными по приговору суда. Например, партийный руководитель XIV округа Вильмош Крёсль угнал из одного из подразделений вермахта легковую машину. Партийная тайная полиция занималась не только шпионажем, арестами и пытками настоящих и вымышленных врагов, но и расследованием деятельности различных лиц, принадлежавших к правому крылу. Даже группенфюрер СС Винкельман не избежал того, чтобы на него было открыто дело, которое закрыли только после его решительного протеста.

Члены партии поддерживали нейтральные отношения с немцами, но в то же время у них были серьезные трения с венгерскими военными. Офицеры гонведа презирали «пролетариев-партийцев», которые, в свою очередь, не упускали случая продемонстрировать, у кого в руках теперь власть. Партийный сброд одинаково ненавидел и венгерскую полуфеодальную общественную систему, и офицерскую касту. Не случайно одним из первых шагов, предпринятых режимом партии «Скрещенные стрелы», была отмена привилегированного положения офицерства и введение выборности среди унтер-офицерского состава.

Некоторым жандармам, ранее считавшимся благонадежными, тоже пришлось вступить в партию. В частности, фельдфебель батальона жандармерии «Галантай» Фехер дошел до того, что «Скрещенные стрелы» использовали его навыки для выполнения «грубой работы» во время допросов. В свою защиту он заявил, что в качестве награды ему пообещали офицерское звание. Другой фельдфебель, которого не в чем было обвинить до того, как он вступил в партию, вывел из группы евреев, которых предполагалось депортировать, того, у кого была понравившаяся ему обувь. Он приковал беднягу к своей кровати и продержал так до следующего утра, пока не нашел время для того, чтобы убить его. Этот же человек каждый день участвовал в издевательствах над еврейскими узниками.

От «подвигов» бандитов из партии «Скрещенные стрелы» не спасала даже принадлежность к венгерской армии. Например, подполковник Эрих Керн был убит на боевом посту в Академии Людовика за то, что отказался отдать свою машину. «Поджарь его, парень», — кивнул старший боевиков своему адъютанту, и тот, сняв с плеча автомат, выпустил в подполковника весь магазин. После этого адъютант подполковника пристрелил уже из своего автомата самого «парня» и ранил его командира.

Боевики партии терроризировали дипломатов и сотрудников различных организаций, где распространялись обеспечивающие защиту документы. Например, 17 ноября 1944 г. они серьезно ранили Йожефа Кавалиера, председателя венгерского Общества святого креста. Головой Кавалиера разбили окно в качестве наказания за то, что он передавал жертвам политических преследований паспорта от «сталинского друга, римского папы». 29 декабря партийный активист отец Кун ограбил поверенного в делах Швейцарии Харальда Феллера, предварительно раздев его догола, чтобы убедиться, что тот не был обрезан. Феллер через Чики, который прежде служил в швейцарской компании, подал жалобу, и тогда Хинди лично с извинениями вернул ему сто золотых монет времен Наполеона.

Все официальные газеты партии «Скрещенные стрелы» и других правых группировок продолжали выпускаться до Рождества. В начале января еше печатались ежедневные издания Uj Magyarsag и Osszetartas. Позднее, с 22 января по 11 февраля, выходила ежедневная газета Budai Osszetartas, а выпускавшаяся с самого начала осады газета Budapester Kesselnachrichten имела репутацию официального издания «осажденной крепости». Некоторые частично сохранившиеся копии этих газет в наше время относят к раритетам из области прессы. Ниже приводятся выдержки статей в газете Budai Osszetartas, которая печаталась как орган партии «Скрещенные стрелы» в XI округе: