— Войдите!

Увидев Серваса, директор поднялся. Выражение лица у него было неласковое. Напротив него сидел толстяк в галстуке — этакий чинуша, играющий за «хороших ребят». Он не встал — только обернулся и посмотрел на Серваса маленькими желтыми, как мускатные виноградины, глазками.

— Привет, Сантос, — сказал Сервас.

Ответом его не удостоили.

— Позволь спросить, Мартен: ты подтверждаешь рассказ комиссара Сантоса?

Сыщик кивнул. Стелен удрученно покачал головой. Комиссар Сантос вздернул брови и посмотрел на дивизионного комиссара с таким видом, как будто хотел спросить: «Ну, и что теперь?»

— Я… — начал было Сервас, но Стелен жестом остановил его.

— Я поговорил с комиссаром Сантосом. Он согласен… отложить слушания по твоему делу… до окончания расследования.

Сыщик удивленно взглянул на собеседников. Что-то произошло… Другого объяснения нет. Сан Антонио мог пойти на подобную сделку только при форс-мажорных обстоятельствах, и он, Сервас, часть уравнения. «Марго!» Сердце подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз.

— Есть новости, — сказал Стелен, подтверждая догадку Серваса.

Майор ждал продолжения, содрогаясь от животного ужаса. Кондиционер так и не починили, и в комнату через открытое окно вливался шум бульвара.

— Помнишь Элвиса Эльмаза, ты допрашивал его в больнице?

Сервас кивнул.

— Сегодня ночью на него напали, он в тяжелейшем состоянии, скорее всего, не выживет.

— Как это случилось?

— Кто-то привязал его к стулу, обложил сырым мясом и отдал на съедение собакам.

Мартен взглянул на Стелена и попытался представить себе жестокую сцену, но его затошнило, и он отказался от этой идеи.

— Эльмаз в больнице, — продолжил Стелен. — Собаки вырвали ему половину лица, искусали до костей руки и ноги во многих местах, он потерял чудовищное количество крови. Его держат в кислородной палатке, в послеожоговой реанимации. Говорят, зрелище просто ужасающее… Шансов, что несчастный выкарабкается, очень мало, в середине ночи он впал в кому. Если албанец все-таки придет в себя, жизнью он будет обязан соседу, который живет метрах в пятистах от него. Этот человек проснулся среди ночи, когда мимо на полной скорости проехала машина, а потом зашлись отчаянным лаем собаки. В «Скорой», прежде чем жертва потеряла сознание, кое-что случилось…

«Ну наконец-то… Что случилось?» — хотелось заорать Сервасу.

Стелен взял со стола прозрачный пакет для улик.

— Он дал понять одному из санитаров, что ему нужен листок бумаги. Говорить несчастный не мог — только писать; был так возбужден, что ему в конце концов дали блокнот и ручку… — Стелен протянул пакетик Сервасу: — Смотри сам.

Майор открыл блокнот и увидел написанную неверной, дрожащей рукой фразу:

«Сервас искал прошлое».

Теперь он понимал, почему Сантос согласился — в виде исключения — перенести разбирательство, и почувствовал одновременно облегчение и нетерпеливое любопытство.

— Ты покопался в его прошлом? — поинтересовался Стелен.

Сервас покачал головой, собираясь с мыслями.

— Алиби Элвиса казалось надежным, и мы не стали разрабатывать этот след.

— Значит, в записке орфографическая ошибка, — сделал вывод Стелен.

— «Сервас, покопайтесь в прошлом», — согласился сыщик. — О чьем прошлом он говорит? О своем?

— Скорее всего.

Мозг Серваса работал лихорадочно быстро, на полных оборотах.

— Возможно, мы поторопились. Видимо, следовало убедиться, что Клер Дьемар и Элвис Эльмаз не были знакомы.

— Вы занимаетесь делом всего четыре дня, Мартен, и сделали все необходимое.

Сервас понял, что последнее замечание адресовалось в первую очередь Сантосу.

— И еще одно, — сказал Стелен. — Парижу нужны результаты. Больше всего они хотят отмазать Лаказа, пока о деле не прознала пресса. Сегодня утром надавили на Управление по борьбе с распространением наркотиков. Хайзенберг — их информатор, они назвали нам имя. В кои-то веки не пришлось уговаривать коллег… Думаешь, это что-то даст?

Майор кивнул.

— В Марсаке не так много дилеров. Возможно, именно он продал дозу тому, кто накачал Юго.

Из кабинета Стелена Сервас вышел мокрый, как мышь. Было десять утра, но воздух уже успел разогреться. Сыщик пребывал в сомнениях: нужно разрабатывать две новые версии. С какой начать? Исследование богатого прошлого Констандена Эльмаза рискует отнять массу времени, но фраза, которую албанец написал перед тем, как впасть в кому, не давала Сервасу покоя.

Человек при смерти, знает, что вряд ли выйдет из больницы живым, но тратит последние силы на то, чтобы отправить послание. Значит, считает его крайне важным. Он хотел сказать: тот, кого вы ищете, там.

Послание адресовано ему, Сервасу.

Элвис Эльмаз знал, кто убил Клер.

Тот самый человек — или люди, — который скормил его собакам…

В коридоре стояла группа сотрудников, и Сервас догадался, что разговор идет о футболе. Он постарался обойти коллег стороной, но обрывки разговора все-таки услышал:

— Проклятая жара! Можно подумать, мы тоже в Южной Африке! — посетовал кто-то.

В ответ раздались смешки.

— Жалко, что не в «Pezula Resort»![40]— подхватил другой. — И вообще, там сейчас зима.

Сервас сознательно игнорировал околофутбольные сплетни, слухи и разговоры, не читал бесчисленных статей в газетах и журналах и не смотрел телерепортажей с чемпионата мира, но даже он знал, что французская команда живет в самом роскошном отеле и что расходы на транспорт и проживание превысили миллион евро. Сыщик находил эту сумму неоправданно высокой и даже неприличной. Думал так не он один: вмешаться сочли нужным министр и госсекретарь.

— Как ты думаешь, Мартен, Франция завтра выиграет у Мексики?

Всем сотрудникам было прекрасно известно, что Сервас питает отвращение не только к телетрансляциям спортивных мероприятий, но и к спорту вообще. Он заметил насмешливые улыбки коллег.

— Очень надеюсь, что нет, — бросил он на ходу. — Тогда мы хоть сможем поговорить о чем-нибудь другом.

Раздались сдавленные смешки — перспектива была нерадостной.

Марго шла по коридорам, чувствуя на себе многозначительные, липкие, как смола, взгляды соучеников. Она слышала их перешептывания и догадывалась, что они перемигиваются у нее за спиной, подталкивая друг друга локтями. Слава богу, учебный год скоро закончится. Мэрилин Мэнсон пел ей в уши: «Я хочу исчезнуть». О да, дружок, я тоже хочу. Мы с тобой понимаем друг друга, Брайан Хью…[41]