– Не легко. И угрожал, и давил, и много чего ещё пришлось сказать, чтобы они отступили.

Говорю, вызывая на лице Аси смешанные эмоции. Смотрит на меня, глазами полными слёз, вдыхает рвано. И при этом вижу, как губы дрожат в мелкой улыбке.

Вру, пиздец как завираюсь. Себя опять могу перед ней монстром выставить. Но лучше так, чем она родителей ненавидеть будет. Я её семьей стал, единственный родным и близким. Но, блять, ей нужны родные, которых она любила и защиты от которых ждала.

Не хочу вспоминать, как быстро они слились. Отчим, едва я разговор завёл, сразу согласился. Сказал, что под венец сам её не затащит, но сделает всё, чтобы она согласилась. Мать дольше сопротивлялась, но всего пару лживых слов, что не обижу, как тут же расцвела.

И я понимаю Асю, самому за неё теперь разорвать хочется. Тогда ходом хорошим казалось, лучшим вариантом. За ложь проучить, показать, что я своего всегда добиваюсь. И рад был, что такие сговорчивые предки у неё попались, не вмешивались в наши отношения.

Но Ася права. Кто угодно так за ней прийти мог. Любой клиент, который в ресторане внимание обратил на её танцы. Себе захотел, как я. Я далеко не лучший вариант для Аси, выкупаю. Но были хуже, намного хуже пацаны, которые за ней прийти могли. Не замуж позвавшие, ответа не дожидающиеся. Всё сделавшие, чтобы в ту же ночь под ними кричала. И поебать им было бы, от удовольствия или боли.

Так что пускай меня зверем считает, который угрожал родным. Чем правду о них знает, думает об этом постоянно. Теперь я её защищать буду, никому в обиду не дам.

– Пошли, трусишка.

Возле клиники Веры паркуюсь, куда малую перевели. Пакеты с подарками достаю. Пока к магазину приехал, Ася уже половину скупила, счастьем светились. И постоянно извинялась, что столько потратила. Чем ещё больше под кожу пробралась.

Девушка крепко мою ладонь сжимает, пальца переплетая. И жмётся всю дорогу, пока к палате нужной идём. Вера хорошо постаралась в своей клинике, каждый угол идеальностью светиться. Уверен в том, что о малой тут хорошо присматривают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Асенька!

Стоит в палату попасть, как кудрявый ребёнок с кровати спрыгивает и к девушке несётся. Улыбается, совсем не похоже, что недавно только операцию перенесла.

– Тебе бегать нельзя! – подхватывает малышку, к себе прижимает. В мгновения все сомнения девушки развеиваются. – Лиль, ты должна в кровати лежать.

– Зануда, - дуется, кудряшки с лица сдувает, когда её на кровать возвращают. – Лежи и не ходи, не двигайся и не дыши.

– Думаю дышать тебе разрешают, - неловко, блять, себя чувствую при этой встречи. Хочется уйти покурить, но Асю одну оставить не могу, пока сама не попросит. – Тут не такие жестокие врачи.

– А ты кто? Ась, кто он?

– Я Асин друг, помог с твоей операцией, - пакеты возле кровати оставлю, один сразу девочке отдавая. Та с интересом игрушки достает. – А это тебе подарки.

– Круто! И моим другом будешь, да? Или только с Асей дружишь?

– С Асей он не дружит, - девушка скидывает обувь и на кровать забирается. За девочкой садиться, вместе подарки открывая. – Мы с ним вместе, Лиль.

– Это же не Ромчик.

Супиться, серьезно на меня смотрит. Будто теперь со мной дружить не хочет совсем. Цепляется за Асину руку, обхватывая маленькими ладошками. К себе тянет, а меня взглядом пронзает. Ася так же смотрела, когда злилась и маленького зверька напоминала. А сестра на неё очень похожа. Пускай волосы тёмные и кудрявые, но в остальном полная копия Аси.

От одного упоминания этого "Ромчика" типать начинает. Хочется так сделать, чтобы нахрен из жизни пропал и никто больше не вспоминал. Он бывший Аси, понимаю, что девушка к нему сама не полезет. Но бесит один факт, что он существует.

– Лиль, это Дамир. И он мой муж, - улыбается светло, счастливо. Впервые реально мужем назвала. И от этого злость испаряется. – И он хороший.

Блять, хорошим меня в последнюю очередь можно назвать. Ребята оборжутся, если узнают об этом.

– И не жадина? Ромчик жадиной был, никогда со мной водой не делился.

– Потому что у тебя сердце. Тебе ту воду с электролитами нельзя.

– Что за вода? – в итоге тоже на кровать усаживаюсь. Хорошие палаты, просторные. – Не замечал, чтобы ты что-то пила необычное.

– Я и не пью. Это какая-то модная марка, от усталости и ещё чего-то. Дай мне, Ли, я сейчас открою, - возиться с куклой, доставая из коробки. – Я её не люблю. Но Ромчику нравилась. И на меня злился, что я не пью. Так что не важно, Дамир.

А мне кажется охренительно важным этот момент. Что за пацан такой, что из-за воды давит? Я сам уже думаю за Асиным питанием следить, худая совсем стала. Хотя вроде есть начала, как минимум при мне. А вода новомодная, разлекрамированная и пустая – херня собачья. Ничего полезного в ней нет. Поэтому понять хочу, что так её бывший вцепился.

– Осталась ещё та вода, Ась? Которую тебе Рома твой давал.

– Она испорчена давно. Выбросила. Нет, - смотрит внимательно, моё состояние считывая. – Только ты не заставляй её пить, пожалуйста. Она горькая и гадкая.

– Очень гадкая, - Лили кивает важно, нос курносый задирая. – Что? Я стащила, когда у тебя в гостях была. Только после неё голова кружиться и душно. Так что фигня, а не электролиты.

– Лили, не ругайся!

– У тебя осталась эта вода, Лиль? – внимательно на малую смотрю. Колёсики в мозгу крутятся, давно забытую тему поднимая. – Мне бы на неё посмотреть.

– Дома, под кроватью, - шепчет, главным секретом делиться. – Только там ещё дневник! Не вздумайте читать, ясно?

– Ясно.

Пацанам наводку даю, чтобы съездили и проверили. Лучше лишний кипишь навести, чем не проверить эту зацепку. А дальше легко вечер проходит. Ася вся в сестре растворяется.

Хочется, чтобы она так же с нашими детьми сидела. Забиралась в кровать, сказки читала или как там ещё малышню развлекают. Пиздец от мыслей наступает. Ася же детей, наверняка, хочет. Не сейчас, но в любом случае захочет. К малой так своей жмётся, сомнений не оставляет.

А это лишь очередной момент преткновения, который опять с Асей решать нужно будет. И здесь только от меня нихрена не зависит, не перекроить и не исправить. А на чудо уповать это для слабаков. Я к неминуемой реальности готовлюсь.