– Раз один корабль полетит, значит всем можно. – Аграф сжал кулаки. – Клиношники и так обосрутся, когда увидят наш флот. Да я почти не прочь стать клиношником, чтобы это прочувствовать!

– Рикассо, в глубине души вы понимаете, что нужно действовать, – с нажимом проговорил Гамбезон. – Причем в ближайшее время, если рассчитываем на результат. Запасы морфакса у них на исходе. Если проканителимся здесь пару месяцев, затею можно бросить: когда долетим до Клинка, живых там не останется.

– Послушайте, – начал Рикассо, – даже если я соглашусь на такое, без махания флагами не обойтись.

Куртану такие доводы явно не впечатлили.

– Ты других капитанов спрашивал?

– Конечно нет. Еще пять минут назад этого и в далекой перспективе не было. А как насчет оппозиционеров? Они Клинок жалуют еще меньше нас, а это кое о чем говорит.

– Подумай лучше не о недовольных, а о сомневающихся, – посоветовала Куртана. – Их нужно перетянуть на свою сторону, а такой шаг – отличный шанс. Слишком долго им приходилось тебя оправдывать за то, что ты отлыниваешь от своих обязанностей перед Роем и проводишь больше времени с боргами, чем в штабе. Я с такими упреками не согласна, но это потому, что хорошо тебя знаю. Для невхожих в этот зал все менее очевидно. Неудивительно, что капитаны прислушались к Спате и другим идиотам. Те хоть дело делать предлагают, а не ходить вокруг да около, уклоняясь от битвы.

– Куртана права, – сказал Гамбезон. – Если предложите это капитанам, никто вас не обвинит в отсутствии дальновидности.

– Меня обвинят в отсутствии здравомыслия, – удрученно проговорил Рикассо.

– Не обвинят, – заверила Куртана, – если разработать план и заручиться поддержкой влиятельных капитанов. Два у тебя уже есть; думаю, за нами с Аграфом потянутся еще двадцать.

– Флагами пока махать не надо, – проговорил Аграф и улыбнулся, поймав себя на нарушении субординации. – То есть мы с Куртаной сперва переговорим с другими капитанами, которые заслуживают доверия. Мы соберемся здесь и вместе набросаем план, что-нибудь супернадежное. Потом можно и флагами махать. Это на случай… ну, если вам интересно мое мнение.

– Приму к сведению, – ехидно отозвался Рикассо.

В своей каюте Кильон разделся, проверил крылопочки, глядя в зеркало над раковиной, осмотрел свое тощее, как у бродяги, тело – кости торчали, как возвышенности на рельефной карте, – и попробовал заснуть. Сон не шел. Поздним вечером сообщили о корабле черепов: на этот раз он подлетел ближе, пытался сориентироваться в тумане и методично обыскивал поверхность земли. Топливо еще не откачали, но дополнительные корабли отправили отпугивать и перехватывать врагов. Капитаны не привыкли к таким вылазкам вслепую, почти на ощупь. Если завяжется ближний бой, следовало ждать потерь, поломок, ранений. Кильон предложил свою помощь в лазарете «Переливницы ивовой», но Гамбезон велел отдохнуть, пока есть шанс. Мол, если Кильон понадобится, его тут же вызовут.

По-настоящему заснуть не удалось. Двигатели устройств-стабилизаторов и кораблей эскорта гасили часть шума, но уши Кильона уже приспособились к монотонному гулу. Теперь он слышал сквозь гул воздушное пространство за внутренней границей Роя. Он слышал звуки битвы, то далекие, как гром на горизонте, то близкие, как салют в соседней каюте. Бой длился несколько часов, и его отзвуки тревожили Кильона в его зыбком полудремотном состоянии – максимальном подобии сна, доступном ангелу. Он видел выплывающие из тумана черепа размером с гондолу. Крепились они к сдутым серым баллонетам, сморщенным, бороздчатым, как человеческий мозг. С накренившихся бортов свисали люди в костяных шлемах и смеялись, в сером полумраке угрожающе сверкало оружие. Кильон видел борга, который выбрался из клетки и волочил безногое туловище по темному нутру «Переливницы ивовой». Никем не замеченный, он скользил по коридорам, оставляя слизистый шлейф бесполезных внутренностей. Борг прокрался к Кильону в каюту и склонился над ним. Лицевые механизмы крутились и жужжали, как безумные часы, которые вот-вот начнут бить.

«Борг хотеть есть. Дать мозг боргу. Борг делать хороший лекарства».

Чуть позже за Кильоном пришел Гамбезон. Он смущался, чуть ли не робел.

– Мне нужна ваша помощь.

Выше перчаток запястья доктора были в крови.

Кильон потянулся за докторской сумкой, которую везде носил с собой. Едва подняв ее с тумбочки, он понял: что-то не так. Сумка заметно потяжелела. На глазах у Гамбезона он, нахмурившись, открыл ее и увидел синий кожаный корешок записной книжки, втиснутой в среднее отделение между отсеками и карманами с препаратами и инструментами.

– Справочник? – спросил Гамбезон.

В полном замешательстве Кильон уставился на синюю книжку. Возможно ли, что он украл ее у Рикассо и забыл? Нет, логика сомнительная. Вряд ли эту книжку Спата просил вынести из зала. Даже если коммандер сам ее раздобыл, зачем прятать в сумке Кильона? Только если книжку выкрали, а Кильону следовало ее вернуть…

– Доктор! – окликнул Гамбезон.

– Все в порядке, – отозвался Кильон, надеясь, что со стороны незаметно, как он взволнован. – Я… запрашивал эту книгу из главной библиотеки, только и всего.

– По-моему, вы удивились, обнаружив ее в сумке.

– Я забыл, что клал ее туда. Теперь припомнил. – Кильон вытаскивал книжку медленно, словно опасаясь, что к ней прикреплена бомба. Но, взяв в руки, убедился: никаких наполнителей нет, это просто книжка.

– Можно посмотреть? – спросил Гамбезон.

– Тут ничего интересного.

– И все-таки потешьте мое любопытство. Не представляю, чем главная библиотека богаче моей. – Разрешения Гамбезон не дождался – взял и открыл книжку.

Страницы оказались чистыми, а книжка – вахтенным журналом. Гамбезон пролистал его и убедился: ни одной записи в нем нет.

– Я решил завести дневник, – на ходу сочинял Кильон. – Начну писать о том, как живу в Рое, о событиях, которые сочту нужным упомянуть. Так легче адаптироваться.

– Что же у меня не попросили? Я дал бы вам, сколько угодно.

– Беспокоить не хотел.

Гамбезон закрыл книжку и положил на тумбочку рядом с сумкой Кильона.

– Что-то здесь не так, доктор, но сейчас некогда разбираться. Сейчас меня ждут раненые. Берите сумку и пойдемте со мной. У нас дел по горло.

Когда пересчитали погибших и пострадавших, стало ясно: список мог оказаться длиннее. Первый корабль вернулся в Рой под утро с поврежденными двигателем и системой управления, зато экипаж почти не пострадал. Второй корабль вернулся тридцатью минутами позже. Двигатели работали, но в передней четверти гондолы появилась пробоина размером с дверь. Погибли два бойца и три члена экипажа, девятеро уцелевших получили раны, серьезные, но поддающиеся лечению. Вскоре вернулись еще два корабля, оба подбитые, но с одним-единственным погибшим. Кильон и Гамбезон работали не покладая рук, порой вместе, порой с разными пациентами. Гамбезон молчал, но, когда не запускал руки в алые глубины очередной раны, Кильон чувствовал на себе его внимательный взгляд. Сам Кильон, как ни старался, не мог выбросить случившееся из головы, записная книжка так и стояла у него перед глазами. Теперь он прекрасно понимал, что от него требуется. Чистую записную книжку надлежало пронести в сумке в зал и положить на место исписанной. Подмена заняла бы секунды, Рикассо заметил бы ее лишь при внесении следующей записи, а если план коммандера Спаты осуществится, то никогда.