— Разве нет? Не кажется ли тебе, что Джеймс имеет полное право знать, что скоро станет отцом? И должен узнать, когда именно родится ребенок, чтобы приехать. Допустим, он приедет ради ребенка, а не ради любви к тебе, но у тебя появится возможность загладить свою вину. Ты же не думаешь, что после всего, что сделала, будет легко вновь завоевать его любовь? Но появится возможность снова улыбнуться ему и томно посмотреть из-под полуопущенных ресниц.

— Сомневаюсь, чтобы мой вид мог соблазнить его, — Алина провела рукой по округлившемуся животу.

Она была уже на восьмом месяце. Мать Алины и Гвендолин предполагали, что ребенок появится очень скоро. Времени до родов оставалось все меньше, и надежда, что Джеймс вернется сам, уменьшалась с каждым днем. К тому же, Стивен сумел ее убедить. Джеймс имеет право знать о ребенке. И едва ли она может и дальше надеяться на его возвращение из-за любви.

— Хорошо, — вздохнула Алина. — Можешь сообщить Джеймсу, что я жду ребенка.

Стивен отправился в Лондон лично сообщить эту новость Джеймсу, считая ее слишком важной, чтобы доверить посыльному. К тому же, оставались кое-какие сомнения на тот счет, как Джеймс может на это прореагировать, а потому юноша считал своим долгом поговорить с ним.

Стивен не застал Джеймса дома, а потому успел перед разговором вымыться и переодеться. К тому времени, когда Джеймс приехал, Стивен уютно расположился в кресле у камина в большой зале и, не спеша, потягивал глинтвейн. Переступив порог залы, и заметив Стивена, Джеймс остановился, как вкопанный, и страшно побледнел.

— Стивен? — он стремительно бросился к юноше. — В чем дело? Почему ты здесь? Что-нибудь с…

— Алиной? — Стивен поднялся, чтобы поздороваться. — Нет, все в порядке. Я приехал, чтобы сообщить новость, которая, надеюсь, обрадует тебя.

— В самом деле? — у Джеймса явно отлегло от сердца. Он крепко обнял друга. — Элизабет родила? Ричард говорил, что она снова беременна.

— Нет, моя новость касается не Элизабет. Я приехал из-за Алины.

— О, — лицо Джеймса помрачнело.

— Ты не слишком хорошо выглядишь, — резко заметил Стивен.

— Ну и какой ты после этого друг? — отшутился Джеймс и, позвав слугу, велел принести бокал вина. — Я часто провожу время с королем. А ты же знаешь, что это за человек. Сейчас он здесь, а в следующую минуту уже далеко. Думаю, за последние несколько недель я проехал весь юг страны. Ты просто чудом застал меня в Лондоне.

— Дело вовсе не в короле, и ты прекрасно это понимаешь, — серьезно возразил юноша. Джеймс сильно похудел, и под глазами появились темные круги, а лицо выражало страдание. — Алина вот уже несколько месяцев выглядит так же.

Недовольно поморщившись, Джеймс отошел от юноши, обрадовавшись, что слуга, наконец-то, принес вино. Нагрев в огне камина специальную маленькую кочергу, он быстро опустил ее в высокую кружку с вином, все время, пряча от Стивена взгляд. Юноша наблюдал за ним, терпеливо ожидая, когда Джеймс отложит кочергу в сторону и повернется.

— Но теперь-то ей лучше? — наконец, спросил Джеймс, изобразив на лице безразличие и опускаясь в кресло.

— Она снова набрала вес, но глаза no-прежней полны грусти.

— У тебя слишком мягкое сердце, Стивен. В этом отношении Ричард сильнее тебя. Стоит только женщине загрустить, и ты начинаешь беспокоиться. Нужно стать жестче, иначе твоей мягкотелостью сможет воспользоваться любая вертихвостка.

— Не такой уж я простофиля. А Алина — не вертихвостка.

— Может быть, и нет. Но она преуспела в искусстве лгать, и я на твоем месте держал бы с ней ухо востро.

— Так я и делаю. Но я трезво смотрю на вещи, а тебе, кажется, это не под силу. Ты просто боишься взглянуть правде в глаза.

Джеймс удивленно поднял брови.

— Бог мой, ну и задиристым петушком ты стал. И какой же правды я боюсь?

— Алина любит тебя.

Джеймс грубо расхохотался.

— Ну, конечно. Именно поэтому она столько времени держала меня за дурака.

— И ты тоже любишь ее, — продолжил Стивен, не обращая внимания на язвительное замечание.

— В самом деле? — Джеймс отпил глоток вина. — А вот в этом, думаю, ты ошибаешься. За последние несколько месяцев я вырвал из своего сердца всякую любовь и привязанность к этой женщине и очень этому рад.

— И каким, интересно, образом тебе это удалось? Посредством блуда и пьянства? Ричард писал, как ты напиваешься почти каждый вечер.

— Нет, с этим я покончил. И блуд меня тоже не занимает. Я посвятил себя королю и политике. К счастью, Генри использует каждую минуту, которую я провожу с ним. Эта дружба стала полезной нам обоим.

— Я не верю тебе. Я не имею в виду твои отношения с Генри. Думаю, король не дает тебе скучать. Я говорю о твоих чувствах к Алине.

— Я не испытываю к ней никаких чувств! — взорвался Джеймс, стукнув кружкой по подлокотнику кресла с такой силой, что вино выплеснулось через край.

— Тогда почему разговор на эту тему выводит тебя из равновесия? Ты с трудом заставляешь себя произнести имя этой женщины. Ты не вел бы себя так, будь она тебе безразлична.

— Ну, хорошо, она мне небезразлична. Я ее ненавижу.

— Джеймс, Алина мне все рассказала, и хотя я по-прежнему не одобряю ее поступков, но понимаю, как все произошло.

— Не сомневаюсь, что рассказ этой особы прозвучал в высшей степени логично. Ей ведь не впервой обводить вокруг пальца мужчину, — ядовито заметил Джеймс. — И теперь, когда я нахожусь вне ее досягаемости, она решила заманить в свои сети тебя.

— Ничего подобного она не делает! — вспыхнул Стивен. — Да как ты мог подумать, что я… Алина мне, как сестра. Она твоя жена. И любит только тебя! Джеймс, если бы только видел, как она печальна, как плачет, стала такой худой и бледной…

— Да она, просто-напросто, работает на публику! Хочет, чтобы ее пожалели, и ты скоро в этом убедишься. Если бы я тебя не любил, то сказал бы: вот тебе мое благословение, можешь взять эту женщину себе.

— Черт возьми, да ты, оказывается, невозможный человек! — воскликнул Стивен, вскакивая на ноги. — Алина права. Ты совсем меня не слушаешь. И не хочешь знать правду. Тебя заботит только твоя гордость!

Круто развернувшись, Стивен зашагал к лестнице, но Джеймс окликнул его.

— Стивен! Постой! Не уходи таким сердитым.

— Ничего не могу с собой поделать, — зло посмотрел на Джеймса юноша. — Ты ведешь себя, как самый настоящий осел. Завтра утром я уеду и молю Бога, чтобы в следующий приезд мне удалось достучаться до твоей упрямой головы.

— Стивен, нет, не уезжай так скоро. Ты ведь не успел даже отдохнуть с дороги.

— Отдохну в Бофорт Плейсе, — резко ответил Стивен. — Тем более, что хочу успеть туда до рождения ребенка.