У них был очень уютный дом, где меня угостили домашним элем и горячими пирожками. Элла, сестра Люка, расспрашивала меня об Анжелет. Я сообщила им о новой напасти — зубной боли, а они, в свою очередь, попросили меня передать бедняжке их соболезнования. Я еще раз услышала от Эллы пересказ событий того памятного дня: о том, как моя сестра заехала к ним и как именно в этот момент ей стало Дурно.

Я задала им много вопросов, касавшихся ведения фермерского хозяйства, и узнала, что январь этого года был довольно тяжелым месяцем, так как суровая: погода доставила много проблем с ягнением овец; узнала, как шли у них дела с посевом гороха. Сев ячменя в марте прошел удачно, зато в апреле у Эллы было полно забот с севом льна и конопли и, как обычно, пряных трав в садике. Хмель принес хорошую прибыль. Получив распространение в эпоху короля Генриха VIII, эта культура остается очень популярной у фермеров, хотя и требует немалых забот и хлопот. Затем мы обсудили сложности с сенокосом и уборкой зерновых, требовавших, конечно же, найма дополнительных работников, как правило, из бродячих батраков.

На самом деле меня не так интересовало ведение хозяйства, как политические вопросы, и я почувствовала, что Люк Лонгридж желает поделиться со мной своими взглядами.

Он, несомненно, был сторонником реформации Я вынуждена была сравнить его с Ричардом Толуорти, поскольку я сравнивала с Ричардом всех мужчин. Мышление Ричарда шло только по тем тропам, которые он считал праведными. Он был сильным человеком с устойчивыми идеалами. Люк Лонгридж восставал именно против тех основ, которые изо всех сил поддерживал Ричард.

Неожиданно я вспомнила рассказ Анжелет о человеке, привязанном к позорному столбу, о его залитом кровью лице, и все потому, что кто-то, руководствуясь принципами закона и порядка, решил в наказание отрезать ему уши. Я произнесла:

— Мне кажется, высказывая свое мнение, следует соблюдать осторожность, ведь его могут услышать нежелательные люди.

Он улыбнулся, и я заметила, что его глаза горят фанатичным светом. Этот человек был способен стать мучеником, если того потребуют обстоятельства. Я всегда считала мученичество глупостью и не видела никакого смысла в смерти ради идеи. Не лучше ли жить и вести тайную борьбу? Я высказалась в этом духе и по выражению его глаз поняла, что заинтересовала его. Я была не совсем уверена в том, что это значит, но догадывалась.

Продолжая разговор, я предположила, что, вероятно, с шотландцами достигнуто соглашение по религиозным вопросам, до сих пор являвшимся причиной многочисленных беспорядков, и он ответил на это, что парламент Шотландии подтвердил акты генеральной ассамблеи, являющиеся справедливыми и законными, и что шотландцы поддерживают связь с ведущими пуританами в Англии.

— К которым относитесь и вы, — заметила я Он опустил глаза и сказал:

— Я вижу, вы понимаете мою точку зрения.

— Она мне ясна.

— А вы принадлежите к семье роялистов, так что, несомненно, не захотите более посещать наш дом — Напротив, я хочу продолжать посещать вас и знакомиться с вашими аргументами. Как же можно сформировать свое мнение, не выслушав обе стороны?

— Я сомневаюсь, что генерал одобрит ваши визиты сюда и наши разговоры о политике. Он не запретил визиты своей жене — и это, конечно, только потому, что моя сестра оказала ей некоторую помощь в беде. Он благодарен за это, но я уверен в том, что он не желает, чтобы между нашими семьями установились постоянные отношения.

— Генерал, если ему угодно, может командовать своими армиями, но не мной.

Я увидела на его щеках легкий румянец и поняла, что ему трудно отвести от меня глаза. Женщины такого типа, как я, чувствующие влечение к мужчинам, сами притягивают к себе мужчин. Между нами возникла какая-то связь. Я была в этом уверена: хотя мои мысли были заняты Ричардом Толуорти, я, как это ни покажется странным, заинтересовалась Люком Лонгриджем и чувствовала воодушевление, поскольку этот суровый пуританин относился ко мне отнюдь не безразлично, хотя я, по его выражению, принадлежала к семье роялистов.

Все мы роялисты, так что час, проведенный мной на кухне Лонгриджей, оказался очень насыщенным, и в конце концов Люк заявил, что обязан проводить меня.

По пути он мягко выговаривал мне, что ездить в одиночку просто неразумно.

— По здешним дорогам шныряют грабители, — сказал он. — Одинокая дама может стать для них легкой добычей.

— Я ни для кого не бываю легкой добычей, уверяю вас.

— Вы не представляете, сколь жестоки эти люди. Я прошу вас впредь быть осторожней.

— Очень мило с вашей стороны проявлять обо мне такую заботу. Он ответил:

— Я надеюсь, мы продолжим наши интересные дискуссии. Как вы считаете, смогу ли я со временем переубедить вас, обратить в нашу веру?

— Сомневаюсь, — ответила я. — Хотя у меня открытый разум.

Вскоре мы подъехали к Фар-Фламстеду. Он с грустью раскланялся со мной, и я безошибочно узнала в его глазах знакомое выражение — то самое, которое я видела у других мужчин, и это меня позабавило, ведь он был пуританином.

Неожиданная встреча наполнила содержанием день, обещавший пройти впустую. Я уяснила, что с оспинами или без оспин я все также привлекаю мужчин.

Зайдя в Синюю комнату, я убедилась, что Анжелет все еще спит. Поблизости крутилась Мэг, и я спросила ее, просыпалась ли госпожа с тех пор, как выпила лечебный настой.

— Нет, госпожа, с тех самых пор она спит крепким, спокойным сном.

Поскольку вечером Анжелет все еще спала я, обеспокоенная, спустилась вниз к миссис Черри и сказала:

— Настой оказался слишком крепким. Миссис Толуорти проспала целый день.

— Это все маковый настой, — с удовольствием объяснила миссис Черри. Чтобы избавиться от хвори, нет лучше средства, чем добрый крепкий сон.

— А стоит ли давать ей еще одну порцию, когда она проснется?

— Ну, зубы-то у нее наверняка пройдут, это точно. Но на всякий случай подержите у себя бутыль.

Анжелет спокойно проспала всю ночь, и когда наутро я зашла навестить ее, она объявила, что зубная боль прошла.

Утром мы выехали на прогулку, а после обеда вернулся Ричард. Он сообщил, что ему предстоит проделать большую работу, и сразу направился в библиотеку.

Ужинали мы вместе в небольшой гостиной, и Ричард рассказал нам, что, хотя поначалу считал необходимым постоянно ездить в Уайтхолл, выяснилось, что все, что ему нужно, он может сделать здесь. Это избавит его от необходимости ездить туда и обратно.

Я спросила, имеют ли его заботы что-нибудь общее с проблемами шотландцев и пуритан.

— Не более, чем с иными проблемами, — ответил он. — Армия сейчас ослаблена, и я постоянно пытаюсь исправить существующее положение. Это включает в себя и встречи с королем. У нас слишком много проблем. Война с Испанией оказалась просто катастрофой.