Морган покачал головой:

— Это совсем другое.

Наступила моя очередь презрительно фыркать, и я воздела руки, раздраженная разговором.

— Почему другое?

Нa этот раз он ответил с яростью, громко и сердито:

— Потому что это Этан, Мерит. Вот почему!

В отдалении громыхнул гром, впечатляющий разряд молнии распорол небо зигзагом.

Я уставилась на него, почувствовав ответный трепет в сердце, и увидела, что у него внезапно сузились зрачки.

— Он — мой Мастер. И я знаю, что ты думаешь. Ты ясно дал мне понять.

«Все так думают», — молча добавила я.

Но он — просто мой Мастер, босс, работодатель. Точка!

Морган покачал головой и отвел взгляд:

— Ты наивна…

Я закрыла глаза, уперлась руками в бока и попыталась сосчитать до десяти, чтобы не совершить вампироубийство прямо здесь, на милой чикагской улице, где так тщательно убирают мусор.

— Ты полагаешь, я не способна судить самостоятельно, есть у меня с кем–то роман или нет?

Он снова посмотрел на меня, и в его глазах на миг сверкнуло серебро.

— Откровенно говоря, Мерит, нет.

Я пропустила подтекст, намек на наши отношения, и с сарказмом ответила:

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала, учитывая, что ты мне не веришь? Что я влюблена в него? Что мы собираемся пожениться и начать клепать детишек–вампиренышей?

— Вампиры не могут иметь детей. — Вот и все, что он сказал, и подавленность в его голосе, и то, что я еще не обдумывала влияние моего превращения на способность стать матерью, выбили почву у меня из–под ног.

Выпустив пар, я посмотрела на землю, и когда очередной раскат грома прокатился над Гайд–парком, я обняла себя руками.

— Что мы делаем, Мерит?

Я моргнула и взглянула на него:

— Ты оскорбляешь меня, потому что считаешь, что я плохо справилась с делами Дома.

Выражение лица Моргана не изменилось, но голос смягчился:

— Я не это имел в виду. — Он убрал руки в карманы. — Я говорил о нас. Что мы делаем?

Я поняла, что мне нечего ответить.

Вдруг, словно по сигналу, опять пошел дождь — стеной, серебряным занавесом, отразившим эмоциональный барьер между нами. Дождь лил как из ведра, и мы в считанные секунды промокли до нитки. У меня не было ответа на его вопрос, и он сам молчал. Мы просто стояли со слипшимися от воды волосами. Капли дождя стекали по нашим лицам, задерживались на ресницах, и блеск воды подчеркивал и без того точеные скулы Моргана. С прилипшими к голове волосами он выглядел, подумала я, словно древний воин, застигнутый грозой. Возможно, после победы над последним врагом в битве.

Только сейчас последний воин выглядел… потерпевшим поражение.

Время шло, а мы молча стояли под дождем и глядели друг на друга.

— Я не знаю, — наконец выдавила я, пытаясь вложить в слова извинение.

Морган закрыл глаза, и, когда снова открыл, на его лице появилась зловещая решимость.

— Ты хочешь меня?

Я сглотнула, уставилась на него, зная, что в моих широко открытых глазах раскаяние, и ненавидя себя за то, что не могу ответить ему с убежденностью, которую, я знала, он вполне заслуживает: «Мой бог, да, я хочу тебя». Я открыла рот, чтобы дать какой–нибудь подходящий ответ, но снова его закрыла, решив честно обдумать вопрос.

Я хочу того, чего хочет большинство людей, — любви, дружеского общения.

Я хочу прикасаться к кому–то и чтобы кто–то прикасался ко мне.

Я хочу кого–то, с кем можно смеяться и кто будет смеяться вместе со мной и надо мной.

Я хочу кого–то, кто посмотрит на меня и увидит меня. Hе мою силу и положение.

Я хочу кого–то, кто позовет меня по имени. Скажет «Мерит», когда надо будет идти или когда мы придем Кого–то, кто захочет с гордостью сказать другим: «Я здесь с ней. С Мерит».

Я хочу всего этого. Но не от Моргана. И не сейчас. Может, все случилось слишком быстро после моего превращения в вампира, чтобы пытаться начать отношения. Вероятно, для нас никогда не будет подходящего времени. Я не знала, почему так, но знала, что не испытываю тех чувств, которые должны быть.

Я не хотела его подвести, но и лгать не хотела. Поэтому я спокойно ответила:

— Я хочу тебя хотеть.

Это был самый оскорбительный, трусливо–компромиссный ответ, который я когда–либо слышала, и он вылетел из моих собственных непостоянных губ.

— Господи боже, Мерит, — пробормотал он. — Надо же быть такой двусмысленной!

Он покачал головой, по лицу стекали струи дождя. Казалось, он целую вечность смотрел на землю. Затем поднял глаза и сморгнул влагу.

— Я заслуживаю лучшего ответа. Вероятно, ты — не та, которая может мне его дать, но я заслуживаю большего.

— Почему ты хочешь от меня чего–то большего? Ты даже не доверяешь мне.

— Я доверял бы тебе, если бы ты хоть немного доверяла мне.

— Ты добился встречи шантажом.

— Отлично, Мерит! Давай назовем вещи своими именами?

Он бросил на меня прощальный взгляд, полный отвращения, и отвернулся. Я отпустила его и наблюдала, как он уходит по тротуару сквозь дождь, пока он не растворился в тумане.

Не знаю, как долго я стояла посреди улицы, с мокрым от дождя лицом, размышляя, что я натворила и как умудрилась испортить первые за многие годы отношения, которые могли стать настоящими. Но что поделаешь? Я не могла подделывать чувства, которых не ощущала, и была не настолько наивна, чтобы отрицать связь между мной и Этаном. Этан поцеловал меня, хотел поцеловать, и я позволила. Что бы я ни чувствовала к Моргану, как бы ни наслаждалась его обществом, но такого притяжения между нами не было.

К сожалению.

Дождь стал затихать, затем и вовсе прекратился. Окрестности затягивал туман. Я откинула мокрые волосы с глаз и собиралась возвращаться в Дом, когда услышала это.

Клац.

Клац.

Клац.

Клац.

Стук каблуков по бетону.

Я мгновенно обернулась, но, чтобы понять, кто идет, мне не надо было менять позу. Гусиная кожа на руках и неуютное покалывание в затылке — достаточное предупреждение.

Сцена была разыграна как в фильме Богарта. Она выглядела шикарно, как всегда, — гибкое тело облачено в черные широкие брюки и черный топ, волнистые черные волосы мягкими кудрями падают на плечи. Она могла изображать из себя Кэтрин Хепберн с эстетической точки зрения, но я–то знала, кто она на самом деле, ее губительную сущность.