небогато одетый поэт Николай Шорохов. Он не только провел своего нового знакомого внутрь, но и сердечно присоединил к столу, где бурно пировали его собратья по перу, отмечая смерть известного критика. Очнулся Иван Петрович в поезде, где-то под Курском. В кармане от приличной отпускной суммы оставалось всего несколько мятых трешек и пятерок, но зато имелась книжечка Николая Шорохова «Проруби» с теплой дарственной надписью…

Придя к власти, адмирал Рык приказал разыскать поэта, и после долгих попыток он был найден в одном из специфических профилакториев, куда его упрятали враги Отечества. Нынешняя жизнь Николая Шорохова у всех на виду: во дни торжеств на капитанском мостике исторической субмарины он стоит по левую руку от Избавителя Отечества.

Но чтобы глубже понять искренний восторг людей, дружно скандировавших под стенами Древнего Кремля: «Из-ба-ви-тель О-те-че-ства!», нужно кое-что напомнить читателям. Несколькими днями раньше, выступая по телевидению, адмирал Рык вдруг побагровел – это случалось с ним всегда, если он думал об утеснениях простых людей, – и гневно рассказал о своем недавнем посещении нескольких частных магазинов, да и государственных тоже. В заключение он выразился в том смысле, что никак не может понять, почему народ так терпеливо сносит совершенно издевательские розничные цены.

На следующий день группа возмущенных единомышленников зашла в роскошный торговый дом «У Тенгизика», что на Кутузовском, и по возможности спокойно спросила, сколько стоят спички. «Сто рублей», – простодушно ответил продавец. Через полчаса извещенные о том, что никакого торгового дома у Тенгизика больше нет, владельцы других магазинов и шопов резко сбросили цены как на спички, так и на сопутствующие товары, включая автомобили. Но было поздно. Незатейливый вопросик «Сколько стоят спички?» стал боевым кличем народа, воспрянувшего от Бреста до Владивостока и от Мурманска до Бухары. Стихийный протест вылился в мощное движение, получившее впоследствии среди ученых название «восстание спичечников». О, это было удивительное время, когда бомжи упивались «Наполеонами», а привокзальные кокотки щеголяли в нарядах от Пьера Кардена, когда на улицах городов стояли тысячи брошенных хозяевами иномарок: сознаться в обладании «Мерседесом» или «Вольво» было равносильно самоубийству, но могли отдубасить и за новенький «жигуль». Уничтоженные торговцы в ответ на страшный вопрос о стоимости спичек истерически выкрикивали давно похороненную в развалинах социализма цену – «копейка», но и это уже не помогало.

Положение спас сам Избавитель Отечества. Ровно через неделю он выступил по телевидению и сказал: «Ладно. Проучили – и хватит. Пусть торгуют, но только совесть не продают!» С этого заявления многие специалисты отсчитывают начало процесса, в короткий срок сделавшего рубль самой твердокаменной валютой в мире! Тем более что, спустившись вскоре в забой к шахтерам, адмирал Рык сказал: «Ну вот, с экономикой вроде разобрались. Теперь подзаймемся территориальной целостностью…»

Разумеется, весь сложный путь Второго Собирания Российских Земель (ВСРЗ) отразить в пьесе «Всплытие» было невозможно, но это и не требовалось: ведь в каждом конкретном случае Избавитель Отечества находил единственно верное решение, а таких случаев были десятки, если не сотни. Например, у Прибалтики оказалось достаточно потребовать возвращения России двух с половиной миллионов золотых ефимков, уплаченных за эти земли Швеции после окончания Северной войны. Причем от долларового эквивалента (100 миллиардов) адмирал наотрез отказался, желая получить только в ефимках. Американскому президенту, позвонившему по этому поводу в Кремль, Избавитель Отечества с чисто народной простотой посоветовал нос в чужие дела не совать, а то не ровен час Россия кинет Штатам их жалкие «грины» и заберет назад свою исконную Аляску. На сбивчивые угрозы опешившего хозяина Белого дома Иван Петрович ответил фразой, вошедшей ныне во все учебники дипломатического искусства: «Не испугаете, торпеду вам в задницу!» Американский президент был так шокирован, что впал в нервное расстройство и вскоре был отстранен от власти специальной комиссией конгресса.

С Украиной получилось потрудней. Дело чуть не дошло до войны! Даже объявили частичную мобилизацию… Но тут оказалось, что министр обороны России – украинец, а министр обороны Украины – русский; российская армия на 21 % состоит из украинцев, а украинская на 38 % из русских. Кроме того, восстал Крым и объявил себя независимым курортно-профилактическим государством, шахтеры Донбасса с месячным запасом сала и хлеба спустились в забои и объявили голодовку; наконец, в Одессе, где был запрещен русский язык, Дерибасовскую перегородили баррикадой из русско-украинских словарей и разговорников. В довершение всего украинский президент имел неприятное объяснение со своей женой-кацапкой, а Иван Петрович бурно посоветовался со своей супругой-хохлушкой…

И вот когда два родных народа были готовы сцепиться в братоубийственном кровопролитии, раздались спокойные и взвешенные слова Избавителя Отечества. Ради сохранения славянского единства он предложил переименовать Московскую область в Залесскую Украину, а Украину впредь считать Русью, как это и было при Рюриковичах. Более того, он предложил считать русский язык диалектом украинского, а Москву старшей дочерью матери русских городов – Киева. Николай Шорохов, привезший эти судьбоносные инициативы в украинский парламент, застал там полное смятение умов. Парламент заседал без перерыва восемнадцать часов, после чего выдал зачинщиков и постановил снова считать памятник гетману Мазепе памятником гетману Хмельницкому.

Однако мы далеки от лакировки действительности и идеализации объединительной деятельности Избавителя Отечества. К примеру, гордая Чеченская Республика так и не вошла в состав возрожденной России, а только подписала договор о дружбе, сотрудничестве и взаимном ненападении. Да ведь и дело-то не в общих границах, а в добросердечном отношении друг к другу: и сегодня в Гомеле, Харькове или Самаре можно часто повстречать дружелюбного чеченца в высокой каракулевой шапке и с «калашниковым» через плечо. Их конституция разрешает носить оружие в качестве этнографического украшения…

Но, естественно, никаких мелочных подробностей в пьесе «Всплытие» вы не найдете, ибо теперь все эти детали – достояние историков. Поделенная на губернии, как встарь, Россия расцвела в полном национальном симбиозе и позабыла о горькой поре Второй политико-экономической раздробленности (ВПЭР). В пьесе же мы просто видим красочную костюмированную сцену, когда посланники всех народов (их играют бывшие национальные лидеры) слетелись в Москву, чтобы подписать трактат о вечном братстве. И лишь как легкое напоминание о трудностях и невзгодах ВСРЗ звучат слова белорусского посланца:

Лишь кровные братья умеют так ссориться крепко,

Лишь кровные братья мириться умеют навек!

Премьера спектакля на телевидении состоялась в День очередной годовщины Избавления Отечества, и, надо сказать, ведущие театральные критики довольно скептически оценили сцену подписания трактата, указывая на ее «художественную недотянутость». Зато единодушный восторг вызвала сцена так называемой «голой демонстрации». Придя к власти, адмирал Рык, упаси бог, не запретил ни одной партии, которых к тому времени в стране насчитывалось более четырехсот. Нет, он просто издал указ: гражданин, состоящий в какой-либо политической организации, обязан уплачивать в фонд Возрождения Отечества 75 % своего заработка. Вот почему под гомерический хохот на сцене появляется группа едва прикрытых людей, несущих транспаранты «Демократическая Россия» и «Коммунисты России». Как тут не вспомнить вещие слова Избавителя Отечества: «Народу, у которого соборность в крови, партии не нужны!»

Но Мишке Курылеву во всем этом спектакле была интересна лишь одна сцена, где появляется роскошно одетая Лена, изображающая аристократическую девицу. По мысли автора, эта якобы студентка Кембриджа на самом деле прожигала жизнь и бездумно транжирила деньги, уворованные ее коварным отцом у доверчивого народа.

Появлялась Лена в сопровождении своры пьяных плейбоев (активистов драмкружка), и один из них, развязно приставая, спрашивал:

Откуда деньги у тебя, май бэби,

Когда народ ваш на воде и хлебе?

А Лена, оказавшаяся, к удивлению Курылева, очень талантливой актрисой, отвечала, мессалинисто хохоча:

Когда б вы знали, сколько в банках ваших

Хранится втайне миллионов наших,

Вы б обалдели б…

7

– Только ты должен быть очень осторожным! – прошептала Лена.

– Почему? – глупо спросил Мишка.

– Потому что по-настоящему у меня никого еще не было… – ответила она и посмотрела на него так, точно призналась в какой-то