По возвращении в Москву мы провели несколько пресс-конференций, на которых пытались рассказать, что на самом деле происходит в Ираке, что это за страна, а журналисты нас игнорировали, потому что мы не говорили то, что они хотели бы от нас услышать, а правда была под горбачевским запретом. Нам в ответ кричали: «Нет, это неправда!» Мы рассказывали, что Саддам Хусейн создал все условия для достойной жизни своих граждан, а нам говорили: «Нет, он -диктатор!» Вот так с помощью подконтрольных СМИ можно на достойного человека повесить ярлык преступника. Ни мне, ни другим членам делегации так и не удалось донести до людей правду о той нашей поездке, о ситуации в Ираке, о позиции союзного руководства.

На меня начались воинственные нападки: журналисты договорились до того, что я чуть ли не любовница Саддама Хусейна, поэтому и защищаю его. Правду о правлении Саддама Хусейна и его прекрасной стране весь мир узнал лишь спустя 20 лет, когда американцы почти стерли Ирак с лица Земли.

Переводчик Саддама Хусейна доктор Аббас рассказывал мне: когда в 1991 году американцы начали бомбить Ирак, Горбачев позвонил Саддаму и плакал в телефонную трубку, умолял его не применять оружия против Америки, не отвечать на их бомбежки. Это было стыдно и омерзительно слышать.

Я решила уточнить и спросила переводчика:

- Что значит «плакал»?

Тот ответил:

- Я переводил слова плачущего президента Советского Союза. В полном смысле слова Горбачев плакал. Клянусь вам -это правда! А Саддам Хусейн ему ответил: «Вероломно напали на мою страну, и решение буду принимать я!»

Несмотря на страстное желание моих политических противников рассорить меня с народом и руководством Ирака, сделать это им не удавалось. Но они не отказывались от этой идеи и не брезговали никакими методами.

В1992 году после очередной поездки в Ирак посол Кувейта попросил меня о встрече. Мы с коллегами приехали в посольство Кувейта. Встретил нас молодой, энергичный и веселый посол. Встретил по-царски. После обмена любезностями он перешел к делу. Оказывается, нас пригласили, чтобы предложить поехать в США. Он нахваливал эту страну и ее политику, обещал, что посольство Кувейта возьмет на себя все расходы за нашу поездку. Мы отшутились, поблагодарили за гостеприимство и на прощание ответили:

- Если у нас возникнет необходимость посетить США, мы это сделаем исключительно за свой счет.

Как-то наш офис посетил генерал Александр Петрович Гребенщиков. Бывший заместитель главкома сухопутных войск России со своим сослуживцем, к сожалению, не помню его имени. Бравый генерал с отменной выправкой, с хорошо поставленным голосом, но главное - с деловым предложением. Отрекомендовавшись моим единомышленником, он сказал, что у него есть центр реабилитации - очень приличное помещение, где я могла бы проводить мероприятия. Мы как раз планировали Вторую Международную конференцию против блокады Ирака. Я с благодарностью выразила готовность принять предложение генерала. Однако он, только что сам предложивший свои услуги, вдруг смутился:

- Это помещение Министерства обороны. Думаю, что провести там это мероприятие не удастся. Квашнин настроен против вас.

Я удивилась. В те годы Анатолий Васильевич Квашнин был начальником Генерального штаба Вооруженных сил РФ, и с ним я никогда не пересекалась:

- Квашнин? Интересно бы узнать, что же я ему-то плохого сделала?

- Ну как же. Вы выступаете против войны, за величие государства, за великую армию, за справедливость и безопасность, за мир и единство. А мир сегодня никому не нужен. Особенно в Чечне. Там нефть, а значит, деньги и власть, звезды на погоны. Это вы себя недооцениваете. А они-то знают, почему они против вас.

Помещение для конференции Александр Петрович нам не дал, но в организации попытался помочь.

В тот период в Ираке планировались выборы главы государства. Туда были приглашены в качестве наблюдателей представители партий, депутаты, в том числе и я. Во время очередного визита Г ребен ш,и кова ко мне в офис я поделилась с ним, что приглашена в Ирак и намерена туда ехать. У меня ни от кого не было секретов, моя политика всегда была открытой, а действия - прозрачными. Я предложила ему поехать вместе со мной. «Подумаю», - был ответ.

Спустя некоторое время Александр Петрович приехал в офис вместе с молодым человеком, представил его своим сыном, работающим в ФСБ, и сказал:

- Во времена СССР в нашей стране печатались иракские деньги. В России после развала Союза их осталась огромное количество. Они находятся в ФСБ. Почему бы эти деньги не предложить иракской стороне во время вашего визита?

Мне показалось странным это предложение:

- Это не авантюра?

Молодой человек, представленный как сын, начал убедительно доказывать:

- Ни в коем случае! Вам же не с улицы человек предлагает! К тому же не в первый раз такое делается. Это - в интересах России и Ирака.

Александр Петрович, как бы по простоте своей души, обратился к парню:

- Ты привези ей чемодан с динарами.

- Вы что, с ума сошли?!

- А что, купишь себе и друзьям в Ираке подарков, - добавил он, обращаясь ко мне.

Предложение было откровенно провокационным, если не сказать больше. Я насторожилась.

К этому моменту у меня уже была информация, что вот-вот в Москву должна была прибыть высокая делегация из Ирака.

- Давайте так, Александр Петрович, - сказала я. - Через несколько дней я вам перезвоню и дам ответ. Если ваше предложение в самом деле в интересах России и Ирака, то... почему бы и нет?

Мы вежливо расстались, а через пару дней в Москву прилетели иракцы во главе с ответственным работником партии БААС Ранимом Азизом и изъявили желание со мной встретиться. В Президент-отеле в процессе беседы я спросила:

- Правда ли, что иракские динары печатались в Советском Союзе?

Руководитель делегации Ганим Азиз подтвердил это.

- А почему вас это интересует?

- Есть предложение, которое исходит, на мой взгляд, из надежного источника. Вам интересно получить деньги, отпечатанные во времена СССР?

- Ну конечно! - обрадованно ответил мне Ганим Азиз. -Мы нуждаемся в денежных средствах. Дайте нам несколько купюр, мы у себя в банке проверим их подлинность.

По окончании встречи я позвонила Александру Петровичу и попросила привезти несколько купюр, не уточнив, что хочу их кому-то передать.

- А почему так мало? - удивился Гребенщиков.

- Больше не надо, - ответила я.

Через пару часов приехал ко мне в офис человек от Гребенщикова и