– Странно, тебе не кажется? Зачем он это делает?

– Выполняет приказы Фулгера, наверное. Которые ему передает Гомбрич. Он, между прочим, раз шесть за сегодняшний день звонил.

– А Микки? Как Микки Райс вписался в новый режим?

– Я его сегодня вообще не видела. Только на тронной речи Тренча. Он выглядел ужасно важным.

– Сузи, – сказал я, – я хочу попросить тебя об одной услуге, но только если не сможешь выполнить, не стесняйся, так и скажи, ладно?

– Сделаю все, что смогу.

– Понаблюдай за всем, что касается Фулгера, Гомбрича и Микки Райса. Насколько они близки? Звонит ли Гомбрич Микки по прямому проводу? И все такое.

– Легко. Я и Дельфину попрошу.

– Не переусердствуй. Это нужно сделать незаметно.

– Надеюсь, – обиженно сказала Сузи, – ты имел случай убедиться, что на меня можно положиться.

* * *

Как только она ушла, я опять принялся обзванивать Дж. Чолков. Вечер оказался более плодотворным. Из девяти Чолков шесть были дома.

Шестым оказался Джексон.

У него был легкий северный акцент, и его слегка удивил звонок от служащего избирательного участка.

Он подтвердил, что его действительно зовут Джексон Рэймонд Чолк, и его адрес – Финборо-роуд, 617. Он сказал, что ему приятно, что его зарегистрировали в списке избирателей, учитывая, что он полтора года назад поменял место жительства и не побеспокоился сообщить это в участок.

Я задал еще какой-то незначащий вопрос, а потом спросил, где он работает. «На случай, если нам понадобится связаться с вами в рабочее время».

Он назвал оптовый винный склад на Фулхэм Бродвей. Работа начинается в десять утра, добавил он, а заканчивается в девять вечера. С понедельника по субботу.

Финборо-роуд находилась на расстоянии двадцати минут, если ехать на машине через мост. Если что-нибудь из квартиры Анны находилось в его квартире, я обнаружу это завтра, пока он будет на работе.

Во вторник утром меня разбудил барабанный стук дождя в окно спальни. Я раздвинул шторы. В первый раз за последние два месяца река под моим окном посерела и вздыбилась волнами. Небо было затянуто тучами. Жара наконец спала.

Часы на столике показывали без десяти девять. Обычно в это время я уже два часа как сидел в офисе. Я вытянулся в постели и сладко зевнул. Все-таки быть уволенным иной раз приятно.

Зазвенел телефон. Это могла быть только Сузи с очередным донесением.

Однако голос в трубке звучал с сильным итальянским акцентом. Значит, Маручча Мадзелли.

– Кит Престон? Я нашла ваше сообщение на автоответчике. Вы звонили в Комо.

Она говорила как-то неуверенно.

Сон мгновенно слетел с меня. Я вскочил и присел на краешек кровати.

– Спасибо, что позвонили. Видите ли, я звонил вам по довольно странному делу. Похоже, у меня появилась информация о том, кто убил вашего отца.

Маручча тяжело дышала на другом конце провода. Я почти физически ощущал ее напряжение.

– Надеюсь, это не шутка? Если вы решили пошутить, скажите сразу.

– Нет, это не шутка. Я говорю вполне серьезно. Нам надо поговорить, но не по телефону. Можем мы встретиться в Милане?

Ответ Маруччи прозвучал неуверенно.

– Прошло уже восемь месяцев. Я очень тяжело переживаю эту трагедию. Честно говоря, мне бы хотелось забыть обо всем.

– Маручча, мы с вами не знакомы, но клянусь вам, я не стал бы беспокоить вас без серьезных оснований. Это крайне важно. Дело в том, что я не могу вам сейчас все объяснить, но со мной случилось нечто подобное. Произошла еще одна смерть. Мне кажется, эта смерть связана с гибелью вашего отца.

Маручча взвешивала мои слова. Она колебалась, верить ли мне или нет.

– О'кей, – сказала она наконец. – Только не в Милане. Мне все равно надо завтра быть в Лондоне. У меня там деловая встреча. В три часа на Грейт Титчфилд-стрит. Мой самолет прибывает в аэропорт Хитроу примерно около часа дня. Может быть, мы могли бы встретиться на несколько минут. Если только вы действительно…

– Я буду ждать вас в зале прилетов. У барьера. Я могу подвезти вас в город. Каким рейсом вы летите?

Она назвала номер рейса компании «Алиталия».

– Значит, терминал номер два. Я буду там. Чао!

Я принял горячий душ и внимательно осмотрел в зеркале свою шею. Шрам за две недели почти зажил. Потом я пошел на кухню и принялся готовить завтрак. Мне хотелось отправиться инспектировать квартиру Джексона на сытый желудок.

Я жарил бэкон, когда вспомнил еще одно дело, и выругался. Питер Грант! Как я мог забыть! Неделю назад я пытался связаться с ним, звонил в Бразилию. Перемещаясь из Германии в Америку я совсем упустил из виду, что мне надо поговорить с Питером.

Сейчас в Лондоне начало второго, значит, у него на базе у реки Моко десять утра. Самое время, решил я, звонить в лагерь, расположенный в джунглях.

В трубке раздались знакомые гудки.

– База Моко.

– Могу я поговорить с Питером Грантом?

Повисло долгое молчание.

– Кто его спрашивает?

– Кит Престон.

– Извините, ваше имя мне незнакомо. Вы родственник Питера? Голос в трубке принадлежал мужчине. Он звучал официально и, кажется, слегка дрожал.

– Нет, я друг его сестры из Лондона.

Опять молчание.

– Я подумал, что вы, возможно, звоните по поручению его матери. Вы не в курсе, она получила наши сообщения?

– Извините. Мне ни о каких сообщениях не известно.

– Мы уже два часа пытаемся с ней связаться. С тех пор как обнаружили труп Питера. Но у нее в квартире никто не отвечает. Мы оставили сообщения на автоответчике.

– Что вы хотите этим сказать? Что значит – обнаружили труп Питера? Он мертв?

Голос человека в трубке, который за два часа, видимо, уже успел свыкнуться с мыслью о произошедшей драме, прозвучал удивленно – ему было странно, что я еще ничего не знаю.

– Мы здесь все в шоке. Тело нашли ночью, в десяти милях вверх по реке недалеко от временной стоянки. Новость дошла до нашей базы сегодня утром.

– Как он умер?

– От укуса змеи. Копьеголовой змеи. Одно утешение – смерть была почти мгновенной. Он не мучился.

Я не знал, что ответить. Я совсем ничего не знаю о ядовитых змеях, и мне было как-то неловко выражать соболезнование совершенно незнакомому человеку по поводу смерти брата Анны, которого я тоже знал только заочно. Я сразу подумал о Бриджет Грант. Одна мысль о том, что ей придется пережить смерть сына, еще не оправившись от потери дочери, приводила меня в ужас.