– Они должны быть вдвоем, – подыграл Косовский.

– Вдвоем нельзя, – резко отрубила помощница.

– Иди один, папа! Я здесь подожду, – трусовато произнес долго молчавший Вадим, видно, сдрейфивший не на шутку.

– Послушайте, это отец и сын. Они вместе, – заступился за обоих Кирпиченко Косовский.

– Ладно. Только недолго. Ему тяжело. Идите за мной.

Виталий Самуилович с сыном отправились в дом, трогательно держа друг друга за руки. Глядя на эту сентиментальную картину, Косовский довольно отметил: «Отлично, кажется, сынок уже навсегда вернулся к папочке!»

Шаман встретил гостей, важно восседая в огромном кресле, откинувшись на спинку. Кресло находилось в центре большого кабинета с очень слабым освещением. Несколько горящих свечей, расположенных за спиной Шамана, делали невозможным детально рассмотреть его лицо. Напудренные нос, лоб и щеки, фокус с глазами – все это в плохом освещении вызывало ассоциации с сидящим покойником. Проведшая их помощница доставила ещё один стул и почти насильно усадила. Кирпиченко аккуратно уселись, не отрывая взгляда от провидца.

– Зачем вы здесь? – голос ясновидящего больше походил на стон человека, испытывающему муки.

Это произвело еще большое впечатление на вошедших – не каждый день приходится общаться с говорящим мертвецом. На правах старшего, слабым, дребезжащим голосом заговорил Виталий Самуилович:

– Врачи… обнаружили у меня онкологическое заболевание… рак. Меня склоняют к сложной дорогостоящей операции. Мне надо вашего совета, стоит или не стоит.

– Я не смогу ответить однозначно. Будущее приоткрывает предо мной свои завесы, но это не так, как представляют себе люди. Я вижу видения, смысл которых порой недоступен для меня. Ответы на свои вопросы ищите у себя. Дайте мне вашу левую руку.

Шаман открыл ладонь своей левой руки, до этого лежавшей без движения на подлокотнике. Виталия Самуиловича посетило странное нервозное чувство, словно трезвый водитель на медицинской экспертизе в наркологическом диспансере – вроде и не пил, но черт его знает; он покорно опустил свою ладонь в руку вещуна. Несколько секунд Шаман молчал, потом заговорил неожиданно, и голос его стал тверже:

– Это неправда. Либо вы обманываете меня, либо вас кто-то хочет обмануть. Я вижу реку, большую полноводную реку, несущую свои воды куда-то далеко. Это не может означать ни смерть, ни болезни. Вы не больны.

– Спасибо, – облегченно прошептал Виталий Самуилович, тайно продумывая предлог перевести разговор на сына.

Но с этим легко справился Шаман:

– К тому же я вижу, как от вас исходит яркое сияние. Такое сияние исходит только от людей здоровых, не то что у вашего спутника. Это ваш родственник?

– Сын! А что у него не так?

– Его свет слабый и нечистый, он может быть больным или находиться под действием колдовских чар, – монотонно продолжил Шаман.

– Конечно… – скептическая ухмылка Вадима, мгновенно появившаяся на лице, скрывала в себе страх, перемешанный небывалым интересом.

– Дайте руку, – Шаман, не меняя интонацию, протянул ладонь Вадиму, продолжая оставаться недвижимым.

Вадим, пару раз дернувшись в нерешительности, недоверчиво наклонился и протянул руку. Крепко взяв в объятие кисть сына бизнесмена, Шаман застыл. В этот раз пауза продолжалась дольше, но не настолько, чтобы оборвать терпение Вадима.

– Я вижу, – Шаман заговорил с тревогой, – соловьиное гнездо. Где только что вылупившихся птенцов пытается выбросить из гнезда огромный кукушонок, появившийся на свет месяцем раньше. Прийти на помощь детенышам пытается сам соловей, но к гнезду его не подпускает кукушка, мешая и преграждая путь.

– Этого не может быть… – сцепив в ярости зубы, почти прошипел Вадим.

Растерянное лицо и бегающий взгляд – следствие взрыва противоречивых эмоций в мозгу молодого человека. Мысли его понеслись с эффектом калейдоскопа. Он резко одернул руку и пристально уставился на Шамана.

– Неужели это действительно так?.. – зависший в воздухе вопрос не имел точного адресата, он как бы был задан самому себе.

Продолжая безупречно играть роль ясновидящего, Серега не шелохнулся, продолжая сидеть с закатанными глазами. А вот Виталий Самуилович не скрывал своего искреннего удивления:

– Какое гнездо, какой кукушонок? Что это все означает, – последние слова были обращены и к сыну, и к провидцу.

– Я же вам говорил, что мне не всегда дано понять смысл увиденного. Вы сами должны понять суть услышанного. Одно могу сказать точно – кто-то пытается привлечь недобрые силы для одурманивания вашего сына.

– Я ничего не понимаю! Вадик, может ты объяснишь?

– А я все понимаю! Идем, отец, – голос Вадима впервые за долгие годы прозвучал жестко и четко.

Вадим вскочил словно солдат по тревоге и направился к выходу. Не ожидавший такой резкой команды, Виталий Самуилович покорно последовал за сыном. Шамана охватила легкая паника. Ему показалось, что уж слишком резко, слишком открыто он заговорил о сокровенной тайне, и этим спугнул уже начинавшего верить Вадима. Кричать вдогонку было бессмысленно, оставалось надеяться только на Косовского, слышавшего всю беседу из потайной комнатушки и способного дипломатично разъяснить смысл слов провидца.

Оказавшись возле машины, Косовский застал старшего и младшего Кирпиченко, оживленно доказывающими что-то друг другу. Со стороны, не слыша сути разговора, их беседа напоминала выяснение степени уважения у напившихся алкоголиков. Они то и дело пожимали друг другу руки, обнимались, сурово, по-мужски целовались, трясли один второго за плечи, не стесняясь, пускали слезу и даже срывались до откровенных рыданий. Не надо было быть слишком догадливым, чтобы понять, что происходит настоящая мужская беседа с огромным количеством взаимных признаний. Это утро откровений отца и сына могло оказаться как на пользу компаньонам, так и наоборот. Если у старшего не выдержали нервы, и он раскрыл сыну задуманное… другими словами, все могло полететь к черту. Косовский попытался приблизиться и принять участие в беседе, дабы разговор протекал в нужном ему русле, но заметивший его Вадим остановил:

– Минуточку. Нам с отцом надо еще две минуты. Подождите в машине.

Ничего не оставалось делать, пришлось послушно ждать, пока те договорят.

Вернувшись в авто, они оба уселись на заднее сидение и всю обратную дорогу строили планы на ближайшее и необозримое будущее. Опасения заговорщиков оказались напрасными, Вадим возвращался в семейный бизнес, а вместе с тем к законной жене и родным детям.

Распростившись с пассажирами, Ростислав набрал номер Гриши:

– Можешь купить шампанского, Гриня! Мы сумели расстроить этот симбиотивно-паразитический союз!

– Какой союз? – не понял Самосвалов.

– Другими словами, он возвращается в семью! Мы победили.