– У него неприятности?

– У кого-то определенно возникли проблемы. Я надеюсь, что Маршалл поможет мне выяснить, у кого именно. Ты его знаешь?

– Никогда о нем не слышал, – ответил Сван. – Я только что сюда прибыл.

– Я знаю, – кивнул я. – Двадцать девятого декабря.

Сван улыбнулся, пожал плечами – «ну что тут поделаешь?» – и поднял телефонную трубку. Он попросил сержанта отыскать Маршалла и сказать ему, что я хочу с ним встретиться, когда ему будет удобно. Пока мы ждали, я огляделся по сторонам. Кабинет Свана выглядел временным – как и мой в Северной Каролине. На стене висели такие же часы. Электрические, без секундной стрелки. Они шли беззвучно. Часы показывали десять минут седьмого.

– Здесь что-нибудь происходит? – спросил я.

– Ничего особенно интересного, – ответил Сван. – Пилот вертолета пошел по магазинам в Гейдельберге и попал под машину. Ну, еще умер Крамер. Это многое изменило.

– Кто примет командование?

– Думаю, Вассель.

– Я с ним встречался, – сказал я. – Он не произвел на меня впечатления.

– Это отравленная чаша. Все меняется. Ты бы послушал, что говорят парни! Они в жутком настроении.

– Очевидно, все должно измениться, – откликнулся я. – Так я слышал.

Зазвонил телефон. Сван с минуту слушал, а потом положил трубку.

– Маршалла нет на базе, – сообщил он. – Он участвует в ночных учениях. Вернется только утром.

Саммер посмотрела на меня. Я пожал плечами.

– Вы можете поужинать со мной, – предложил Сван. – Среди этих кавалеристов у меня пока нет приятелей. Встретимся в офицерском клубе через час?

Мы отнесли наши сумки в комнаты для командированных офицеров. Моя комната очень походила на номер в мотеле, где умер Крамер, только здесь было почище. Стандартный номер в американском мотеле. Очевидно, какой-то крупный владелец сети мотелей получил контракт много лет назад. И они доставили сюда по воздуху необходимую водопроводную арматуру и все остальное, вплоть до раковин и унитазов.

Я побрился, принял душ и надел свежую форму. За пять минут до истечения часа, назначенного Сваном, я постучал в дверь номера Саммер, и она открыла дверь. Она выглядела свежей и отдохнувшей. У нее был такой же номер, только здесь появились типично женские запахи. Я уловил приятный аромат туалетной воды.

Мы быстро отыскали офицерский клуб, который занимал половину крыла на нижнем этаже. Просторное помещение с высокими потолками и изящными гипсовыми украшениями. Здесь был большой холл, бар и собственно обеденный зал. Мы нашли Свана в баре. Рядом с ним сидел подполковник с пехотным знаком на куртке. Это выглядело несколько странно на базе бронетанковых войск. На табличке над нагрудным карманом я прочитал: «Саймон». Он представился. У меня сложилось впечатление, что он собирается с нами ужинать. Саймон сказал, что он офицер связи и представляет здесь пехоту. Он также рассказал, что в Гейдельберге служит офицер из бронетанкового корпуса, исполняющий такие же обязанности.

– Вы уже давно здесь? – спросил я.

– Два года, – ответил он, и меня это порадовало.

Мне требовалось мнение человека, разбирающегося в здешней обстановке, а Сван знал о том, что здесь происходит, не больше, чем я о Форт-Бэрде. Вероятно, Сван сообразил, что мне нужно, и обеспечил необходимое, не дожидаясь моей просьбы. Сван был из таких редких людей.

– Приятно с вами познакомиться, подполковник, – сказал я и кивнул Свану, показывая, что оценил его заботу.

Мы выпили холодного американского пива из высоких бокалов, а потом перешли в обеденный зал. Сван заранее заказал для нас столик. Стюард посадил нас на удобные места в углу. Я сел так, чтобы иметь возможность наблюдать за всем залом. Однако мне не удалось найти ни одного знакомого лица. Ни Васселя, ни Кумера здесь не было.

Меню оказалось совершенно стандартным. Мы могли бы находиться в офицерском клубе в любой точке земного шара. В офицерских клубах не принято знакомить с местной кухней. Они устроены таким образом, чтобы ты мог чувствовать себя как дома. Здесь армия старалась воссоздать свой кусочек Америки. Вы могли выбрать рыбу или мясо. Рыба, скорее всего, была европейской, а мясо привезли через Атлантику. Какой-нибудь политик из южных штатов заключил выгодную сделку с Пентагоном.

Мы немного поболтали о всяких мелочах. Пожаловались на нехватку денег и дополнительных льгот. Поговорили про общих знакомых. Упомянули «Правое дело» в Панаме. Подполковник Саймон рассказал нам, что два дня назад побывал в Берлине и сумел раздобыть кусочек Стены. Он заявил, что собирается поместить его в пластиковый куб, чтобы передать по наследству своим детям.

– Вы знаете майора Маршалла? – спросил я у Саймона.

– Довольно хорошо, – ответил он.

– Чем он занимается?

– Вы задаете этот вопрос как официальное лицо? – уточнил он.

– Ну, не совсем, – ответил я.

– Он склонен к стратегическому планированию. Из тех, кто думает о будущем. Генерал Крамер хорошо к нему относился. Стараясь держать его рядом с собой, сделал офицером разведки.

– А он когда-нибудь служил в разведке?

– Формально – нет. Однако он занимался разными вещами.

– Значит, он был членом команды Крамера? Я слышал, что Крамера, Васселя и Кумера упоминали вместе, но имя Маршалла не возникало.

– Он в команде, – сказал Саймон. – Тут нет ни малейших сомнений. Но вы же знаете, как ведут себя старшие офицеры. Им нужен человек, но они не станут признавать это вслух. Они понемногу злоупотребляют его услугами. Он постоянно что-то приносит для них, выполняет обязанности шофера, но, когда возникают серьезные проблемы, они спрашивают у него совета.

– Теперь, когда Крамера больше нет, Маршалл может получить повышение? К примеру, занять место Кумера?

Саймон поморщился.

– Так должно бы быть. Он настоящий фанатик танков, как и все они. Но никому не известно, что произойдет. Крамер умер в очень неудачный момент.

– Мир меняется, – заметил я.

– Да, и он не будет прежним, – сказал Саймон. – Мир Крамера по большому счету подходит к концу. Крамер закончил Уэст-Пойнт в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, а строительство баз, подобных этой, было завершено к пятьдесят третьему году, и они оставались центром вселенной почти сорок лет. Эти базы настолько хорошо оборудованы, что вы даже представить себе не можете. Вы знаете, кто сделал больше других здесь, в Германии?

– И кто же?

– Не бронетанковые войска и не пехота. Это всецело заслуга армейского инженерного корпуса. Прежде танки Шермана весили тридцать восемь тонн и имели ширину девять футов. Теперь у нас на вооружении «Абрамс-М1А1», которые весят семьдесят тонн, а их ширина составляет одиннадцать футов. И все эти годы инженерные войска напряженно работали. Они расширяли дороги на протяжении сотен миль по всей Западной Германии. Они укрепляли мосты. Черт побери, они строили мосты и дороги. Дюжины мостов. Если вы хотите держать семидесятитонные танки в полной боевой готовности для отправки на восток, нужно позаботиться о том, чтобы иметь дороги и мосты для их переброски.