Только когда они добрались до Микен, Клито и Анимона наконец погрузились в нервное молчание. В бледном свете убывающей луны обиталище царя Агамемнона сильнее прежнего напоминало призрачное скопище ядовитых грибов, и Мирина почувствовала, как при этом зрелище у нее внутри все перевернулось.

Собрав все свое мужество, она направилась по дороге к огромным каменным воротам… но остановилась, когда Клито схватила ее за руку и прошептала:

– Мы тут нашли другой вход. Святилище, где Лилли оставила своего шакала, молясь за всех нас… Это там, почти на самой вершине холма. – Клито показала на стены слева от дворца. – Там есть одна тайная тропинка, прямо от святого места к дворцовой кухне, через дыру в садовой ограде. Хозяева о ней и не догадываются, но рабыни постоянно ею пользуются, чтобы сбежать и оставить свои подношения богам в надежде на освобождение из этого страшного места.

Они уже поднимались по склону следом за Клито, когда Мирина услышала, как Питана недоверчиво шепчет:

– Если вы могли с такой легкостью выходить из дворца, почему же до сих пор не сбежали?

– И куда бы мы пошли? – Клито развела руками. – Стали бы прятаться где-нибудь в близлежащих холмах, а они бы начали с восторгом на нас охотиться?

– Мерзкие, мерзкие, мерзкие люди! – сплюнула Анимона.

И снова Мирина промолчала, но долгий взгляд Питаны сказал ей, что не одну ее поразила парадоксальность ситуации. Их порабощенные сестры оказались достаточно дерзки, чтобы выбираться из дворца и молиться о спасении, но им не хватало храбрости для того, чтобы сбежать… Но в то же время Мирина слишком хорошо знала, что дело тут скорее в той самой утрате надежды, желания продолжать борьбу. Может быть, именно это, чем что-либо еще, и стало причиной того, что Мирина не хотела оставлять здесь Кару; Кара никогда не переставала верить в то, что может освободиться.

Тайный проход в дворцовую кухню вел через сад, где стояли пчелиные ульи и росли спящие пока что фруктовые деревья. Но даже в это время года, когда до летнего расцвета было еще далеко, все в саду выглядело тщательно ухоженным, а воздух наполняли нежные ароматы, и было очень трудно представить, что вся эта прелесть имеет какое-то отношение к жестокости и грубости греков.

– Вон туда, – прошептала Клито, ныряя сквозь колючую живую изгородь. – Тише!

Они некоторое время сидели на корточках в зарослях кустов, прислушиваясь, не донесутся ли какие-нибудь звуки со стороны помещений, где жили слуги. В темноте над ними какая-то птица испустила короткий предостерегающий крик. В траве прошуршал какой-то мелкий грызун. Но в остальном вокруг было тихо.

Встав на четвереньки, Клито вытянулась, чтобы заглянуть за угол, через кухонный двор, – по другую его сторону стояло маленькое строение, где и держали Кару. Но тут же попятилась, задохнувшись от волнения, и прошептала:

– Стража там нет! Значит, принц с ней, внутри!

– Ох, нет! – Анимона нервно переступила с ноги на ногу. – И что теперь?

– Подождем здесь.

Клито встала, чтобы отправиться на разведку, скрываясь в тени живой изгороди, и почти сразу исчезла из виду. Когда же она вернулась, ее энергичные жесты сразу дали остальным понять, что у нее есть хорошие новости.

– Ничего не слышно! – шепотом сообщила Клито. – Должно быть, они заснули!

– Ох, нет! – опять выдохнула Анимона.

– Ох, да! – возразила Питана, выдергивая из-за пояса нож. – Этот человек может и никогда не проснуться.

– Погоди… – Мирина удержала Питану. – Мы не можем пойти туда все вместе. Четыре человека, пусть даже они и молчат, издают ужасно много шума. Пойдем мы с Клито, а вы подождете здесь.

– Но если дверь заперта… – начала возражать Питана.

Клито поплотнее обмотала голову шарфом.

– Там есть окно. Маленькое, но всегда открытое. Поскольку этот дом углублен в землю, кто-нибудь тощий вполне может забраться в него снаружи, а вот изнутри такого не сделать: окно слишком высоко над полом.

Осторожно подобравшись к дому так, чтобы не выходить из тени, Мирина наконец скользнула к двери и слегка толкнула ее ладонью. К немалому ее облегчению, дверь подалась. Оглянувшись на Клито, Мирина поняла, что они думают об одном и том же: возможно, эту маленькую небрежность допустил человек в сильном подпитии.

Поначалу Мирина ничего не видела в комнате, куда они попали, но через несколько секунд ее глаза приспособились к темноте. И в узкой полоске лунного света, проникавшего сквозь открытое окно, она сумела рассмотреть грязную постель и два тела на ней.

Лежа в одной постели, они могли бы сойти за парочку возлюбленных… Если бы сын царя не спал спокойно, укрывшись овечьей шкурой, а Кара – высокородная Кара, дочь военачальника – не лежала рядом с ним совершенно обнаженная, с руками, привязанными крепкой веревкой к изголовью кровати.

Кивком показав Клито, чтобы та встала на страже у двери, Мирина сняла с головы шарф и на цыпочках подошла к кровати, чтобы разбудить несчастную сестру. Мирина с удивлением обнаружила, что глаза Кары уже широко открыты, но смотрят они в потолок, словно ничего не видя. Чувствуя, как в ней нарастает панический страх, Мирина протянула руку к горлу Кары, чтобы проверить пульс; шея Кары была холодной и липкой.

Однако Кара была все еще жива.

Но только тогда, когда Мирина провела пальцами по лицу Кары, та моргнула и повернула голову. И все равно она, глядя прямо на Мирину, ничем не показала, что узнает сестру. И вообще не выказала никаких признаков мысли.

Мирина попыталась улыбнуться:

– Я твоя сестра, Мирина. Мы пришли, чтобы спасти тебя. Идем…

Но как только она достала нож, чтобы перерезать веревки, Кара в ужасе отпрянула и зарыдала.

– Тише! – Мирина прижала ладонь к ее рту. – Тише!

Но ее мольба возымела обратный эффект: как только руки Кары освободились, она воспользовалась ими, чтобы начать колотить и отталкивать Мирину изо всех сил.

– Уходи! Ты мне тут не нужна! Уходи!

– Да тише ты! – прошипела Мирина, отталкивая руки Кары. – Идем! Скорее!

– Нет! – Кара выкрикнула это слово во всю силу своих легких, съежившись в кровати, бывшей ее домом много дней. – Оставьте меня!

И тут сын царя пошевелился.

Сев в постели, он всматривался в темноту, пока наконец не различил трех женщин, застывших в неподвижности, и не заметил полосу слабого света из приоткрытой двери. И тогда он взревел и потянулся к оружию. Мирина, действуя инстинктивно, как действовала бы при внезапном нападении какого-нибудь хищника, выдернула из-за пояса топор и швырнула в царевича со всей той силой, что придал ей страх.

Удар пришелся ему прямо в грудь и сбил с кровати на пол. Из его горла вырвался предсмертный хрип.

– Мы пропали!

Мирина не знала, то ли она произнесла это вслух, то ли просто подумала. Их план, предполагавший, что они придут и исчезнут, никем не замеченные, провалился. Будь это тело стражника или слуги, они могли бы спрятать его, но на полу лежал сын царя Агамемнона…