– Я не хочу, чтобы меня жалели! И я не раскаиваюсь в том, что сделала! Потому что я не могла бросить его, когда он, такой жалкий и беспомощный, пришел ко мне и попросил о помощи, просто не могла, понимаете?

Ну да, доктор Шеппард, знаток в вопросах женской психологии, обратился к той, которая наверняка не отвернулась бы от него. Бэрил Гарсиа, теперь жена баронета Баскервиля, его бы хладнокровно застрелила, если бы он заявился к ней, а вот Лаура Лайонс приняла его с распростертыми объятиями.

– А где он сейчас? – произнесла Нина.

И Лаура, по раскрасневшимся щекам которой катились слезы, упрямо сжала тонкие губы.

Нет, не скажет, несмотря на то что Шеппард, попользовавшись ею, снова ее бросил. Причем бросил вместе с собственным ребенком, которого Лаура носила под сердцем, – вот ведь скот!

Но то, что он ее бросил, могло означать одно: операция по захвату гигантского состояния Баскервилей, потерпевшая крах во время трюка с адской собакой в прошлом году, вступала в решающую стадию.

– Скажите, где он! – продолжала настаивать Нина.

И Лаура заявила:

– Кто вы вообще такая? Тоже одна из его пассий? Ну, то, что он не святой, я знала с самого начала…

И она снова заплакала.

Если она скажет, что является помощницей Шерлока Холмса, то Лаура окончательно замкнется в себе, в этом Нина не сомневалась, поэтому решила просто ничего не говорить. Пусть считает, что она одна из любовниц доктора Шеппарда.

– Вы же понимаете, что он готовится совершить грандиозное преступление. – Нина попыталась надавить на совесть Лауры. – Вы должны сказать мне, где он…

Та, подняв на нее гневный взор заплаканных глаз, крикнула:

– Я никому ничего не должна! Ни своему мужу, который бросил меня через полгода после свадьбы, оставив мне только собственное имя, ни своему отцу, этому старому греховоднику, который все эти годы изводил меня своими капризами, а теперь, к счастью, помер, ни ему, который…

Она погладила свой живот и продолжила плакать.

Ну да, доктор Шеппард использовал ее на всю катушку, заделав ребеночка, – и был таков, отправившись вприпрыжку за миллионами Баскервилей, завладев которыми намеревался вести необременительный и роскошный образ жизни представителя джет-сета Британской империи, места в котором Лауре предусмотрено явно не было.

– Лаура, разве вы не ненавидите его и не хотите помочь остановить его? – спросила Нина.

И та, усмехнувшись сквозь слезы, сказала:

– Он еще вернется ко мне, я уверена. Он ведь вернулся ко мне после того, как уже однажды бросил, вернется и снова…

Вернулся, потому что доктору Шеппарду не к кому было обратиться, и он, составив адский план, понял, что может под видом привидения преспокойно жить в особняке старого Франклэнда, им же самим и убитого.

Интересно, Лаура в курсе, что доктор укокошил ее отца, – или она ему в этом даже и ассистировала?

– И вообще, у меня сейчас будут гости! – заявила Лаура, снова принимая надменный вид. – Нет, не волнуйтесь, не он, потому что у нас состоялся с ним разговор, в ходе которого он объяснил, что наши пути разошлись! Но я все равно его люблю!

Лауре сильно повезло, что доктор не убил ее, потому что она была крайне опасной свидетельницей. Не исключено, всего лишь потому, что она носила под сердцем его ребенка.

А что будет после того, как Лаура подарит ему жизнь? Потеряет ли она тогда свою собственную?

Убедившись, что влюбленная в негодяя Лаура ничего не скажет, Нина поняла, что придется продолжить поиски самостоятельно. Он должен быть где-то неподалеку, но вот только где?

Где еще он мог прятаться, намереваясь в самом скором будущем нанести удар по Баскервилям?

– И вообще, мне надо теперь подумать о самой себе! – заявила Лаура, поднимаясь. – Один добропорядочный джентльмен с Севера сделал мне предложение, и я его приняла! Он станет отличным отцом для моего ребенка, для нашего ребенка!

Погладив живот, она с вызовом взглянула на Нину.

Ну да, выходит замуж за первого попавшегося, чтобы дать ребенку будущее и чужую фамилию, продолжая при этом любить мерзавца доктора и все еще тайно надеясь, что он вернется к ней.

Может, и вернется, но только затем, чтобы устранить сообщницу.

Раздались голоса, в гостиную влетела служанка, объявившая:

– Полковник и его дочка, миссис Лайонс!

Появился краснолицый пожилой усатый плешивый господин, тотчас устремившийся к Лауре с комплиментами, – явно ее будущий муж. Заметив Нину, он галантно поцеловал ей руку, а Лаура резко заявила:

– Мисс уже уходит, полковник!

Вместе с полковником пришла девочка лет двенадцати-тринадцати, худая, нескладная, некрасивая, однако явно смышленая, дочка будущего мужа Лауры. Она исподлобья взирала на то, как ее отец крутится около будущей мачехи, и явно была этим недовольна.

Ситуация была не самая радужная ни для одного из участников этого фарса, однако Нина сочла за лучшее не вмешиваться: помочь она все равно не могла. Или огорошить этого краснолицего ухажера-полковника, поведав ему правду?

Не сомневаясь, что тот рано или поздно всю эту правду узнает, Нина, улыбнувшись мрачно взиравшей на нее девочке, вышла из гостиной и оттуда в холл, где служанка уже открывала перед ней дверь. До Нины донеслось:

– Ну Каролина, не будь такой букой, приветствуй свою новую мамочку!

Сочувствуя незнакомой девочке, Нина вышла на улицу, где уже сгустилась тьма, и вдруг ее как током ударило. И она стала барабанить в дверь дома Лауры.

Изумленная служанка тотчас распахнула ее, и Нина прошагала мимом нее снова в гостиную.

Полковник, занятый воркованием с Лаурой, ее не заметил, но они ей и не требовались. Нина обратилась к девочке – та сидела на софе и смотрела в пол.

– Тебя ведь Каролина зовут? – спросила она, и та кивнула с таким выражением лица, словно у нее болели зубы.

Может, в самом деле болели.

– А это ведь твой отец, полковник? – продолжила Нина. – Скажи, а какая у вас фамилия?

Девчонка, подняв на нее свои большие водянистые глаза, ответила:

– Шеппард!

Нина уселась к ней на софу. Итак, эта была Каролина Шеппард – та самая Каролина, которая в 1926 году вместе со своим сводным братом, доктором Джеймсом Шеппардом, будет проживать в деревушке Кингз-Эббот.

Но тогда получалось…

Нина уставилась на живот Лауры Лайонс.

Ну да, все сходилось. Сейчас стояла весна 1888 года, и она вполне могла родить в конце лета, например 31 августа, – и подарить жизнь сыну по имени Джеймс.