Ливия улыбнулась:

– Приняла. Вопрос в том, как на него отреагирует Алекс.

– Не забывай, что мы всегда готовы тебе помочь, – сказала Корнелия.

– Я знаю, очень благодарна вам.

* * *

Уже смеркалось, когда Ливия приехала на Кавендиш-сквер.

К удивлению Ливии, дверь открыл Моркомб. В это время дня старый дворецкий уже обычно почивал у себя и Борис правил единовластно.

– Добрый вечер, Моркомб. Где Борис?

– У него сегодня свободный вечер, – сказал Моркомб. – Кто-то же должен открывать дверь.

– Да, конечно, – согласилась Ливия. – Князь Проков дома?

Моркомб покачал головой.

– Нет? – Ливия растерялась. – Ты видел его сегодня после полудня?

– Да, – сказал Моркомб, запирая парадную дверь на засов.

– И он снова ушел? – спросила Ливия, набравшись терпения, потому что суетливость только замедлила бы процесс извлечения информации.

– За ним пришли, – сказал Моркомб. – Ужин подадут в гостиной, миледи. Наша Ада приготовила вам вашу любимую баранью отбивную с желе из красной смородины.

Что-то не так, подумала Ливия.

– Князь сказал, что не придет к ужину, когда уходил со своими друзьями?

– Кажется, сказал, миледи, – заявил Моркомб. – Так мне ужин в гостиной накрывать, или как?

Где накрыть ужин – вот то единственное, что его заботит, подумала Ливия, понимая, что, пока он не добьется от нее ответа, ей тоже от него ничего не добиться.

– Да, пожалуй, – сказала она. – Ты уверен, что мой муж мне ничего не передавал?

– Нет, никаких сообщений, – сказал Моркомб, направляясь в сторону кухни. – Ужин будет готов через час.

– Спасибо, – сказала Ливия. Отчего-то вместо того, чтобы направиться наверх, в спальню, она развернулась и пошла в салон. С портрета над камином на нее взирала София Лейси. Эти потрясающие голубые глаза. Она должна была догадаться, подумала Ливия, ведь эти глаза были точь-в-точь такими же, как у Александра. Как она могла раньше этого не замечать?

Но с другой стороны, как она вообще могла предположить существование какой-либо связи между ее домом, Софией Лейси и Александром, князем из далекой России? Такого рода связь становится очевидной, лишь когда располагаешь конкретными фактами.

Настроение у Ливии мгновенно испортилось. Как мог он уйти с друзьями, не поговорив с ней? Но для него важнее всего работа. Так было всегда.

Ливия поднялась наверх, чтобы переодеться. Позвонила Этель, а сама направилась в спальню мужа. Здесь тоже что-то было не так. Смятый шарф валялся на комоде, сюртук был небрежно брошен на стул, сапоги валялись в углу. Шкаф был открыт, покрывало на кровати смято.

Алекс так спешил, что не стал звать Бориса? Почему никто не пришел, чтобы убрать после его ухода?

Охваченная недобрым предчувствием, Ливия ушла к себе в спальню. Этель уже принесла кувшин с горячей водой.

– Ты видела князя Прокова сегодня днем, Этель? – спросила Ливия.

– Нет, миледи. Вы наденете вечернее платье?

– Нет, сегодня я ужинаю одна, так что принеси мне, пожалуйста, бархатный халат. Когда ушел Борис?

– Примерно в три, миледи.

– Было это до того, как ушел мой муж, или позднее?

– Точно не знаю, мадам.

– Тогда я спрошу у Моркомба.

Ливия спустилась в гостиную и вызвала Моркомба. Моркомб появился минут через пять:

– Вы чего-нибудь хотите, миледи?

– Да. Ты видел князя Прокова сегодня днем?

– Да. Его и еще двоих. Они пришли за ним и пробыли минут пятнадцать. Я пустил их, а Джемми проводил наверх.

– Проводил наверх? Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, в библиотеку?

– Ну, я еще не совсем выжил из ума. Им нужен был князь. Я сообщил им, что князь наверху, но они сказали, что поднимутся сами. Вот я и велел Джемми их проводить.

– Я не хотела тебя оскорбить, Моркомб. Я просто удивлена.

– Да уж, – сказал Моркомб. – Ну, примерно пятнадцать минут спустя они все трое спустились и уехали. На улице их ждал наемный экипаж.

Алекс куда-то поехал в наемном экипаже? Ливия ушам своим не поверила.

– Князь не послал на конюшню за своей коляской? Или за своим конем?

– Нет. Я же говорю, на улице ждал наемный экипаж.

– Спасибо, Моркомб. – Ливия, сама не зная зачем, пошла в библиотеку. Там все было в идеальном порядке, бумаги аккуратно разложены в стопки на столе, перья заточены.

Предчувствие беды не покидало Ливию. Она вышла в коридор, ища глазами Моркомба. Она нашла его в гостиной. Он накрывал стол к ужину.

– Те люди, что заходили за ним, были иностранцы? – спросила она.

– Пожалуй, – сказал Моркомб, полируя бокал о рукав. – Смешной выговор, как будто собака лает. Не похожи на друзей, – многозначительно добавил Моркомб.

– Не похожи на друзей? Что ты хочешь этим сказать?

– Мужичье, – ответил Моркомб. – Хотите бургундского девяносто второго года к ягненку?

– Разумеется, большое спасибо. – Ливия смотрела на огонь в камине.

Единственным знакомым Александра, который соответствовал такому описанию, был Татаринов. Но ее муж – шпион, может водить дружбу с кем угодно. Ливия и о муже своем почти ничего не знала, и он в свое время совершенно недвусмысленно дал ей понять, чтобы она держалась подальше от тех, с кем он работает. Эти два подозрительных субъекта скорее всего были агентами Александра.

Ливия налила себе бокал хереса и села у камина ждать ужина. Она не станет больше об этом думать. Все. Хватит. Александр придет позднее. Но если он уходил на весь вечер и знал, что не появится дома допоздна, то должен был переодеться в вечерний костюм.

Она опустила бокал как раз в тот момент, когда на пороге возник Моркомб с тяжелым подносом в руках.

– Князь был в вечернем наряде, когда уходил? – спросила она как ни в чем не бывало.

– Нет, насколько я помню. – Моркомб поставил на стол задок ягненка. – Всё как вы любите. С петрушкой и вареной картошечкой. Горошек, лук и желе из красной смородины. Наша Ада спрашивает, не хотите ли вы потом отведать речной форели?

– О нет, спасибо. Все и так замечательно, – торопливо ответила Ливия. – Князь Проков не знает, как много он потерял.

Моркомб презрительно шмыгнул носом и вытащил пробку из бутылки бургундского.

– Ну вот, теперь все.

– Да, спасибо. – Ливия села и невидящими глазами уставилась на ломящийся от яств стол. Аппетита у нее не было, но она не хотела обижать Моркомба и сестер-кухарок и, вздохнув, отрезала себе немного ягнятины.