Сломанный Меч, очнувшись, выступил вперед. Охотники столпились за спиной вождя, опустив топоры, дубины и копья. Нападать они явно не собирались.

– Чужой, – хрипло выдавил вождь. – Видеть тебя раньше, но не такой большой. Обещал уйти и не вернуться.

– Твоя стая – хорошая стая. Мне нравится, – промолвил Ивар. – Много сильных воинов, много добычи. Хочу видеть еще раз.

– Тебе надо мяса? Надо самку? Надо копье или топор?

Кажется, Сломанный Меч желал откупиться. Тревельян сделал жест отрицания.

– Нет. Только видеть. Узнать, кто лучший охотник. Принести ему дар.

Тазинто за спиной вождя зашевелились, забормотали, переминаясь с ноги на ногу, но Сломанный Меч стоял как вкопанный. В его крохотных глазках светились злоба, страх и подозрение.

– Принести дар, – повторил он, поднял огромную лапищу и почесался. – От кого? Ты от Раздающего Дары?

– От него. Тот, Кто Раздает Дары, велел найти лучшего охотника. Раздающий, – Тревельян поднял взгляд к небу, – сделать так, чтобы охотник всегда с добычей.

– Гы! Гы, гы! Я – лучший! – Вождь стукнул себя в грудь.

– Это не он, – негромко предупредил Советник, висевший над макушкой Тревельяна. – Определенно не он! Но кажется, я нашего молодчика нащупал… Или тот амбал с копьем, или громила с дубиной слева от него. Подойди ближе, я засеку точное направление.

Ивар шагнул к тазинто, и несколько дикарей попятились в испуге. Охотник с копьем был среди них.

– Ты лучший, но ты – вождь, – сказал он, вытянув руку к Сломанному Мечу. – Вождь выше охотник, больше охотник. Охотник нести добычу вождю, вождь ее делить, вождь вести воинов, чтобы убивать врага. Тот, Кто Раздает Дары, хочет охотника, не вождя.

– Бери, – согласился Сломанный Меч с заметным облегчением. – Тот, Кто Раздает Дары, лучше знает.

– Хмырь с копьем. Наш клиент! – уверенно сообщил командор. – Три импланта: связной, медицинский и еще такая штучка, что регулирует обмен веществ. Думаю, затем, чтобы он мог жрать мясо. Кни’лина здесь не обойтись без такой приспособы.

Тревельян, огромная фигура с блестящей полусферой над теменем, придвинулся ближе к дикарям. Теперь отступили все, включая предводителя; клыкастый олень лежал между группой тазинто и Иваром, словно межевой камень. Он перепрыгнул через тушу животного.

– Вот хороший охотник! – Теперь его рука показывала на дикаря с копьем. – Я возьму его и отведу к Раздающему Дары. Он вернется и принесет стае удачу.

– Гы! Он твой.

Сломанный Меч повелительно вскинул дубину, и все отступили от избранника божества. Тот, словно пораженный ужасом, бросил шест с грубым каменным острием, отступил и заметался среди деревьев и кустов. Но похоже, его паника и страх были показными – дорогу беглец выбирал умело и в три прыжка исчез за густым кустарником.

– Дед! – выкрикнул Тревельян, но УБР уже мчался в погоню. Отливавшая серебристым блеском полусфера с растопыренными щупальцами просвистела в воздухе, точно старинный артиллерийский снаряд, ломая ветви деревьев и осыпая землю листьями. Это зрелище перепугало дикарей; вождь, отшвырнув свою палицу, бросился в лес, охотники ринулись следом, и через секунду поляна опустела. Ивар слышал только затихающий треск кустарника, журчанье горной речки и далекие крики загонщиков, еще не знавших, чем закончилась охота. Какой-то зверь промелькнул среди стволов и скрылся в подлеске с утробным хрюканьем – то ли кабан, то ли иная тварь, похожая на дикую свинью. Всколыхнулись и застыли ветки, топот животного затих, и вновь наступила тишина. Солнечный свет, щедро струившийся в ущелье, озарял разбросанные копья и дубины и тушу мертвого оленя. По его шее тоненькой струйкой стекала кровь.

Тревельян, все еще в облике гиганта-тазинто, терпеливо ждал. Но ожидание было недолгим: вскоре УБР возник над деревьями будто небольшой серебряный парашют, тащивший пленного парашютиста. Дикарь свисал в щупальцах робота безжизненным мешком, и Тревельяну показалось, что он лишился чувств. Экземпляр был крупный, ростом под два метра и весом не меньше центнера. Ветер шевелил сальные лохмы пленника и длинную шерсть на плечах и спине; когда командор приблизился, в нос шибануло застарелой вонью. Тазинто, в отличие от терре, не были поборниками гигиены.

– Ты его, случаем, не придушил, дед? – полюбопытствовал Ивар.

– Слегка. Только в интересах транспортировки. Шустрый хмырь! Бился, как заяц в капкане. Ну, я его чуть-чуть… – Командор небрежно помахал свободным манипулятором.

– Чуть-чуть – это сколько?

– Оклемается, не тревожься. У него медицинский имплант.

В самом деле, подумал Тревельян и, повернувшись, зашагал к капсуле. Она зависла над голубыми мхами у невысокого утеса; фроллы и местные сосны с длинными мягкими иглами окружали скалу и аппарат, в разрывах крон виднелось бирюзовое небо, и плыли в нем розовые облака. Дождь, пролившийся в низине, в горы не добрался, и воздух тут был суховатым и свежим.

Опустив свою добычу на моховой ковер, робот замер рядом с ней на страже. Веки пленника дрогнули. Тревельян разглядывал его лицо, почти точную копию собственной физиономии: узкий лоб, выступающие надбровные дуги, широкие скулы, огромные челюсти. Тело тоже казалось шедевром биопластики – мощные мышцы торса и конечностей были заметны даже под шерстью. Кто бы ни выполнил эту работу, он был настоящим мастером.

Тазинто открыл глаза. Бессмысленный взгляд, отметил Ивар и произнес на языке кни’лина:

– Назови свое имя, клан и статус.

Пленник словно бы не понял, помотал лохматой башкой, искоса взглянул на робота, на летательный аппарат и уставился в землю.

– Имя, червяк! – велел Тревельян, перейдя на скудное наречие тазинто.

– Длинное Копье, – пробормотал дикарь. Его челюсти ворочались медленно, будто он пережевывал глиняный ком. – Тебя прислать Раздающий Дары? Он сделать Длинное Копье лучший охотник? Я рад.

– Сейчас я тебя еще больше обрадую, – сказал Тревельян, вернувшись к цивилизованной речи. – Мой робот снабжен особыми датчиками, распознающими импланты. У тебя их три. Любопытно, где ты их раздобыл?

В ответ – молчание.

– Я не стану тебя убивать, но если не разговоришься, проведу ментоскопирование. У робота есть все нужные устройства.

– Есть! – рявкнул командор и протянул манипуляторы к голове пленника. Вздрогнув, тот отстранился.

– Не надо. Если желаешь, побеседуем. Это мало что изменит.

Теперь он говорил на языке кни’лина, слегка отличном от наречий похарас и ни. Сказанное будто сыграло роль катализатора: его лицо сделалось другим, контуры скул, лба, ноздрей и щек обозначились более четко, губы поджались, и глаза уже не выглядели пустыми – в них билась ненависть. Под грубыми чертами дикаря, что были только маской, проступала истинная сущность, всплывая из глубин разума, из памяти, хранившей тайное и скрытое, то, чего не могли стереть все чудеса биопластики. Опасный человек, решил Тревельян, и, вероятно, эта мысль передалась командору – УБР придвинулся к лжедикарю и обвил его плечи щупальцами.