– Но как от него можно избавиться? Вы ведь сами недавно говорили мне, что угрожать ему разоблачением бесполезно. Просто так он не уедет.

– Сейчас не знаю, но, если хорошенько пораскинуть мозгами, то можно будет что-нибудь придумать. Ведь он не появлялся здесь после маскарада?

– Нет, но сегодня утром я повстречала Оливию. Боюсь, случившееся задело ее чувства гораздо глубже, чем я полагала. Должна признаться, она меня ошеломила. Единственное, чем взволнована девушка, так это тем, что мать никогда не позволит ей выйти замуж за моего кузена. Я была изумлена, обнаружив, что признание Камилла куда в меньшей мере потрясло ее, нежели меня.

На пару секунд задумавшись, Фредди сказал:

– Не удивлен. Как по мне, Оливия и сама немного авантюристка.

– Фредди!

Тихо кашлянув, джентльмен извиняющимся тоном, но в то же время весьма решительно заявил:

– Не стоит смотреть на мир сквозь розовые очки. Я ни в чем ее не виню, однако Оливия сама вам призналась, что приехала в столицу в поисках богатого мужа. Хорошо, я не намерен осуждать ее за это, но, смею заметить, миссис Броти не побрезгует ничем, чтобы добиться своей цели. Бессовестность – главная черта ее характера.

– Ее, но не Оливии.

– Боюсь, для коварства девушке просто не хватает мозгов. Не хочу вас обидеть, Китти, но она кажется мне довольно пустоголовой девицей. Нет, сердце у нее доброе, в это я готов поверить, вот только я весьма удивлюсь, если у нее есть твердые принципы, подобные вашим, ибо не знаю, кто бы их мог внушить ей.

Китти взглянула на Фредди, несколько обескураженная его словами.

– Разве принципы нужно внушать? – опешив, спросила она.

– Господи! Конечно же да. Посудите сами, Китти. Как вы сможете знать, что такое хорошо, а что такое плохо, если никто вам этого не объяснит?

Девушка минуту молчала, обдумывая услышанное.

– К сожалению, в ваших словах много правды, – неохотно признала она. – Конечно, она милая, сердечная девочка, но порой мне кажется, что помыслы Оливии далеко не всегда соответствуют природным качествам ее души. Меня и прежде это несколько озадачивало. Как бы там ни было, будет ужасно, если ее выдадут замуж за такого мерзкого человека, как сэр Генри Госфорд, и никто даже не попытается прийти ей на помощь. Теперь же, раздумывая о том, что, не появись на ее жизненном пути я, все могло бы сложиться для Оливии не столь уж удручающе, чувствую себя ужасно виноватой перед ней. Я просто обязана ей помочь. Вы должны понять меня, Фредди.

Мистер Станден вовсе не собирался проникаться чувствами Китти, однако он не относился к тем людям, кто любит ввязываться в бесплодные споры, и посему хранил молчание. Прекрасно осознавая, что душевная щедрость мисс Чаринг не позволит ей покинуть в несчастье свою протеже, мистер Станден, однако, предполагал, что добром это не кончится.

Китти поднялась с кресла и начала беспокойно ходить по комнате.

– Надо чем-то помочь Оливии, – сказала девушка. – Она так верит в мою помощь. Будет ужасно, если я подведу ее. А еще бедолага Долфи! Я совсем позабыла о нем и Ханне. Все это просто сводит меня с ума.

– Знаете, Китти, что я вам посоветую… Для всех окажется лучше, если вы обо всем позабудете. Бедолагу мне жаль, но и без него забот хватает.

– Нет. Коль скоро я дала слово, я его сдержу.

Фредди вздохнул.

– А еще, – продолжала девушка, – остаюсь я… Не знаю, как так получилось, но я решительно ничего не добилась из того, что хотела сделать в Лондоне. Было бы большой ошибкой продолжать в том же духе. Мне с самого начала не следовало обращаться к вам с моей просьбой. Теперь я удивляюсь своей наивности. Только посмотрите, что вышло из этой затеи!

– Китти, по-моему, вы хотели немного поразвлечься и достигли своей цели, – произнес несколько задетый за живое мистер Станден.

Девушка, порывисто повернувшись к нему, заметила:

– Это было самое изумительное время за всю мою жизнь, и я никогда не забуду дней, проведенных в Лондоне. Никогда прежде я не была настолько довольна жизнью, но все когда-то кончается, Фредди. Нам надо обдумать, что делать дальше.

– Обсудим это после моего возвращения из Оксфорда, – сказал Фредди.

– Хорошо, – согласилась Китти, – однако я бы не желала с вами ссориться.

– А я не хочу ссоры с вами.

– Я никогда с вами ссориться не буду, – с теплотой в голосе сказала мисс Чаринг.

– Вот и чудно! Никто не хочет раздоров.

– Но мы можем разыграть ссору для других.

– Не выйдет, – возразил Фредди. – Все знают, что вывести меня из себя просто невозможно. Знаете что, Китти… Нам лучше не предпринимать ничего до тех пор, пока мы не отправили вашего кузена во Францию, а заодно и Долфи – в Ирландию.

– Но вы же только что меня отговаривали?

– Помилуйте, – мягко произнес Фредди, – я соглашусь с чем угодно, лишь бы не ссориться с вами. Я тут подумал и решил, что, пожалуй, им следует помочь. К тому же избавимся от Долфинтона. Я ничего не имею против бедолаги, но жить в одном городе с кузеном, у которого чердак не в порядке, – увольте!

– Жаль, что вам надо ехать в Оксфорд.

– Не стоит об этом тревожиться, – добродушно подбодрил ее Фредди. – Больше одной ночи в Оксфорде я не проведу. Мешкать не стану. Поэтому я нанял четверку и фаэтон. На поездку уйдет не более четырех часов. Рано выеду и буду в Лондоне к полудню. Пока я буду отсутствовать, здесь все равно ничего не изменится. Да и что может случиться за это время?

Поскольку лорд Букхейвен был человеком деловым, он доплачивал за раннюю доставку почты в дом. Вследствие этого, выйдя утром к завтраку, Китти обнаружила письмо, написанное неразборчивым почерком мисс Фишгард, лежащее на столе возле тарелки. Сломав сургучную печать, девушка принялась читать. Вскоре брови ее удивленно поползли вверх. Было ясно, что послание писалось в весьма возбужденном, нервическом расположении духа. В начале письма, где мисс Фишгард выражала надежду на то, что ее воспитанница пребывает в здравии, а дальнейшее пребывание Китти в городе будет столь же приятным, почерк был еще более-менее разборчивым, а вот после этого буквы превращались в сущие каракули. К тому же мисс Фишгард, экономя бумагу и спасая Китти от дополнительных издержек по оплате почтового сбора, принялась писать весьма убористо, и теперь буквы наползали друг на друга.

Потратив несколько минут на безуспешные попытки разобрать почерк наставницы, Китти раздраженно воскликнула:

– Представить себе не могу, что стряслось с мисс Фишгард! Обычно она пишет аккуратно, а сейчас я вообще ничего не в состоянии разобрать. Надеюсь, старик не свел ее окончательно с ума.

– Он кого угодно с ума сведет, – отпив кофе, заметила Мэгги. – Мне кажется, это один из самых несносных людей на свете.