Кошка выступила из темноты, сделала несколько шагов к Эльзе. Вот только на пыльном полу не осталось следов от кошачьих лап. Следов не оставалось, а кошка была. Она смотрела на Эльзу по-человечески разумным взглядом, и кончик ее пушистого хвоста нервно дергался.

– …Досталось тебе. – Из темноты вслед за кошкой вышла девушка, веснушчатая и рыжая. Почти такая же рыжая, как сама Эльза. Да и выглядела она немногим старше Эльзы. До тех пор, пока Эльза не заглянула ей в глаза…

У молодой девчонки не может быть такого по-стариковски усталого взгляда и седины в рыжих косах. И вот этого старинного платья. И шрама через всю щеку. Молодая девчонка должна оставлять на полу следы и отбрасывать тень… И вообще…

Эльза отступила на шаг, снова уперлась спиной в дверь. Дверь дрожала под напором из вне. Что-то, то ли ветер, то ли птицы, бились в нее с неистовой силой. И ветер, и птицы были настоящими, но пугали куда сильнее, чем девчонка и ее кошка.

– Не бойся. – Рыжая протянула руку, но до Эльзы так и не дотронулась. Хорошо, что не дотронулась, потому что Эльза все еще была не готова принять такую нереальную реальность. – Не меня тебе нужно бояться, девочка.

Сказала так, что отпали все сомнения в том, что и косы, и веснушки, и молодость ее – это все кажущееся, ненастоящее.

– Я не боюсь. – Эльза прижималась к вздрагивающей двери, размазывала по руке кровавые потеки.

А девчонка, которая не могла быть живой, но и на покойницу не походила, вдруг усмехнулась озорной улыбкой.

– Смелая. Совсем как я когда-то. – Она подхватила на руки свою кошку, пригладила ладонью шерсть. Ее руки были в тонких, давно заживших шрамах, и Эльза отчего-то сразу поняла, что это от птиц. – Вот только ты пришла слишком рано, девочка. Сила в тебе еще спит, и спать будет долго. Или ты не сама пришла? – Она нахмурилась, мотнула головой, и кошка заворчала, поудобнее устраиваясь в ее руках. – Он тебя заманил. Он снова может управлять птицами. И это плохо. Черную Погоню он еще не созвал, но я знаю – времени у нас остается мало. Времени мало, а ты слишком молодая и слабая, девочка.

Она говорила, словно сама с собой разговаривала, словно привыкла к таким вот монологам, а Эльза не могла оторвать взгляда от огромного, в пол, зеркала. В этом зеркале они отражались все втроем: и она, и незнакомка, и кошка. Если бы Эльзе вздумалось надеть старинное платье и заплести волосы в две нелепые косы, если бы на щеке ее был шрам…

– Вот какой ты стала, моя девочка. – Незнакомка улыбалась ей ласковой, чуть кривоватой из-за шрама улыбкой. – И в тебе есть сила. Еще спит, но все равно рано или поздно проснется. Он это знает. Чует, что близка его погибель, потому и заманил сюда, попытался убить.

– Кто? – Верить в то, что ее пытались убить и заманили в это темноте место специально, не хотелось, но Эльза верила.

– Вран.

– Человек, который управляет птицами?

– Не человек. – Рыжая покачала головой. – Он становится сильнее. Год от года. И удерживать его в башне мне все сложнее. И птиц все больше. Они чуют его, летят на его зов.

– И он, этот не человек, натравил на меня своих птиц? – Дверь перестала вздрагивать. Наверное, это хорошо. – Зачем?

– Затем, что ты еще ребенок. Убить ребенка проще, чем взрослую ведьму. Он уже пытался однажды, но мы не позволили.

– А кто ведьма? – Если бы разговор их случился в другом месте и в другое время, Эльза, наверное, решила бы, что ее разыгрывают. Но место было таким… нереально реальным. – Это ты ведьма?

– Я. – Рыжая усмехнулась, ее кошка мяукнула. – И ты когда-нибудь станешь.

Эльзе вдруг подумалось, что она хотела добавить «если выживешь», но в самый последний момент сдержалась.

– А сейчас тебе нужно уходить! – Рыжая опустила кошку на пол. – Он истратил свои силы на бурю и птиц, если поспешим, ты успеешь.

– Я не знаю дороги. – Эльза бы поспешила, бегом бы побежала из этого жуткого места.

– Никто не знает дороги, но такая, как ты, сумеет пересечь границу. Даже сейчас. Я тебя провожу, девочка.

– Эльза. Меня зовут Эльза. – Отчего-то ей было важно, чтобы рыжая узнала ее имя.

– Эльза… Красиво. – Рыжая улыбнулась. – А меня зовут Златой… Звали когда-то.

– Ты умерла? – Вопрос и глупый, и опасный одновременно. Однако не опаснее этого дома и птиц, что остались снаружи.

– Наверное. – Злата пожала плечами. – Я не помню. Но это место делает меня почти настоящей. Чувствуешь? – Кончиками пальцев она дотронулась до Эльзиной руки. Прикосновение это было почти невесомым, словно бы дуновение ветерка, но Эльза могла поклясться, что все равно что-то почувствовала. – А за пределы границы я никогда не выходила, не было такой надобности, да и нельзя мне. Все силы мои тут. И силы мне эти нужны.

Граница… Что за граница такая? Между чем и чем граница?

– Между этим миром и настоящим. – Живая она там или не живая, но Эльзины мысли она читала. – В некоторых местах морок ослаб и граница почти стерлась. Люди забредают сюда все чаще и чаще.

– И находят дорогу обратно? – спросила Эльза с надеждой.

– Нет. – Злата покачала головой.

– А я? – По спине потянуло холодом. То ли от безысходности, то ли из-за насквозь промокшей одежды.

– А такая, как ты, сумеет перейти на ту сторону. Не бойся, девочка, я тебя выведу, провожу почти до самой границы.

– И этот… Вран не сможет нам помешать?

– Не сможет. Он заперт в башне. Но времени у нас с тобой мало. – Злата всмотрелась в мутное, веками немытое стекло, добавила задумчиво. – Так странно. Мне думалось, что время – это единственное, что у меня осталось, но, оказывается, даже его может не хватить. Пойдем!

На мгновение Эльзе показалось, что Злата возьмет ее за руку, но вместо этого девчонка толкнула тяжелую дубовую дверь.

Снаружи было тихо. Так тихо бывает только во сне, а в жизни – никогда. И следа от только что прошедшего ливня не осталось. И птиц нигде не было видно. Наверное, это хорошо, хоть и странно.

Они шли по едва заметной аллее мимо затянутого тиной пруда, мимо одичавшего парка и черной башни, кованые двери которой были обмотаны старой ржавой цепью, прошли через арку покосившихся, поскрипывающих, несмотря на полное безветрие, ворот, шагнули под густую сень леса. Здесь не было ни дорог, ни тропинок, но Злата шла уверенно. И кошка ее скакала то по земле, то по нависающим над их головами веткам. Наверное, высматривала птиц. Эльза тоже высматривала и по сторонам оглядывалась с опаской. Раны, оставленные птичьими клювами и когтями, до сих пор кровили. Подумалось, что найти их запросто можно вот по этому кровавому следу.

– Ты не бойся, – сказала Злата, не оборачиваясь. – Раны от Врановых птиц будут долго заживать, но все равно заживут. Если бы его Погоня вошла в полную силу, наверное, даже я не смогла бы тебе помочь.