— Как? Все ещё является? — встревожился Рафал.

Дедушка вроде как немного смутился.

— Ну, что вам сказать?.. На какое-то время, возможно, и затаится, но боюсь, переждёт немного и опять примется за своё. Конечно, теперь ему будет труднее заниматься мошенничеством, мы предупредим о нем всех филателистов, постараемся дать в печати информацию о фальшивых марках, но кто знает…

— А разве его не посадят в тюрьму? — огорчился Павлик.

— Нет вещественных доказательств. Марки с фальшивыми надпечатками и q»lh штампы, а также поддельные печати экспертов он успел то ли спрятать, то ли уничтожить, боюсь, следствию трудно будет сформулировать обвинительное заключение.

— Тогда непонятно, как тебе вообще удалось вырвать у него вот эту половину коллекции, — заметила разочарованная Яночка.

— Пришлось пойти на компромисс, — сокрушённо признался дедушка. — Этот негодяй сам ко мне обратился и сказал, что вернёт марки при условии, если я лично не стану его преследовать. Знает, что мой авторитет в мире филателистов довольно.., гм.., высок. И ещё сказал что-то совсем мне непонятное. Второе «если». Поставил условие, что я ни слова никому не скажу о моем внуке. Теперь я считаю себя вправе и от вас потребовать объяснений, ибо ничего не понимаю. При чем тут мой внук?

И дедушка вопросительно поглядел на внуков. Павлик и Рафал, забыв обо всем на свете, уничтожали торт с такой жадностью, будто неделю ничего в рот не брали. Павлику даже удалось захлебнуться кока-колой, он долго откашливался, а старший брат помогал младшему проглотить застрявший в горле кусок, изо всех сил колотя его по спине.

Никто из внуков, естественно, не информировал дедушку о драматических событиях той памятной ночи. Впрочем, не только дедушку. Все трое очень боялись, что о происшедшем узнают и без них, и тогда всем троим здорово нагорит. Но вот прошло несколько дней, их никто не трогает, появляется надежда, что так никто и не узнает, а туг этот идиот Баранский чуть сам не проговорился дедушке!

— Дедуля, ведь нам удалось благодаря дедуктивному методу накрыть всю шайку, — осторожно начала Яночка, — а Павлик, мы тебе рассказывали, собственными глазами видел поддельные печати и штампы. Наверное, потому они и упомянули о Павлике.

— Наверное, — не очень уверенно согласился дедушка. — Но сам он вряд ли пошёл бы на мировую, на него оказали давление те самые сообщники, которых вы тоже вычислили благодаря дедуктивному методу. Пан Файксат и адвокат Окуличко.

— Очкарик! — опять заорала диким голосом Яночка, срываясь с места. — Я и забыла вам сказать. Пани Пекарская мне сообщила, что он такой же адвокат, как…

— ..как я балерина? — подсказал Рафал.

— Вот именно! Никакого института не кончил, его исключили за махинации, которыми он уже на первых курсах занялся. И теперь те наследники, что его наняли, локти себе кусают!

— Интересно! — заметил дедушка. — Тогда мне понятно, почему он так настаивал на полюбовном решении нашего вопроса. И когда на него оказали двойное давление пан Файксат и пан Окуличко, Баранский не выдержал и отдал мне марки.

— Отдал? — пожелала убедиться Яночка.

— Продал, — поправился дедушка. — Вернее, я с ним поменялся. Почестному. Отдал ему тоже очень ценные. И у меня создалось впечатление… Не хотелось бы бросать подозрение на невинного человека…

— На Баранского можешь бросить, — позволил Павлик.

— Так вот, у меня создалось впечатление, что он сразу же пустил мои марки в дело. Вы мне упоминали о том, что узнали — благодаря вашему испытанному дедуктивному методу — о каком-то иностранце, которому Баранский собирался за бешеные деньги продать коллекцию пана Франтишека.

— И теперь у тебя создалось впечатление о том, что он надул этого иностранца? — спросил Рафал. — Езус-Мария, меня таки мутит. Дайте немного горького чая…

Яночка встревожилась.

— Дедуля, а ты уверен, что тебя он не надул? Что отдал тебе все марки из коллекции пана Франтишека? Что не припрятал хоть часть?

— Уверен, — улыбнулся дедушка. — Вот вы как-то спрашивали меня о некоем Пшеворском…

— Пани Наховская! — опять заорала Яночка. — Я с ней говорила, и она тогда сказала… Она знала Пшеворского!

Дедушка кивнул и выпустил из трубки клуб дыма.

— Пани Наховская просила передать вам привет и огромную ak«cnd»pmnqr|. «Безграничную», так она выразилась. Говоря между нами, учтите, это большая тайна, об этом никто не должен знать, но её сына уже давно шантажировала банда мерзавцев. Я не все понял, но именно из-за этого бедная женщина чуть с ума не сошла. И спас её сосед, некий пан Левандовский, я с ним уже познакомился. Очень милый молодой человек. Правда, немного излишне, на мой взгляд, этот молодой человек подчёркивал свои заслуги, не очень знаете ли.., скромно, но должен признать, он и в самом деле провернул грандиозную операцию. Наверняка были помощники, но он так приписывал себе все заслуги, что, признаюсь, неприятно было слушать…

— Молодец Левандовский! — шепнул Павлик сестре. — Старался! Слушай, у тебя не найдётся солёного огурца? Или хотя бы кислого-прекислого апельсина? Что-то захотелось.

Строго глядя на внуков, дедушка повторил:

— Так что учтите, о сыне пани Наховской никто не должен знать, вам я сказал под большим секретом.

— Могила! — заверили дедушку внуки, и он успокоенный продолжал:

— Так этот негодяй Баранский поначалу пытался меня шантажировать, — дескать, пани Наховской придётся худо, а я уже знал и ему в ответ — ничего не выйдет, с шантажом покончено! Баранский кинулся к ней, а она как раз ремонтировала двери пустого чулана. И это немного сбило с него спесь.

— Ну, и оказалось…

— ..и оказалось, что Пшеворский был тем неизвестным, который вскоре после войны раскопал в развалинах дома пана Франтишека его марки…

— И это ты узнал только благодаря пани Наховской? Только она знала об этом?

— Только она, — подтвердил дедушка. — Оказывается, Пшеворский жил в одном доме с паном Франтишеком и слышал о его бесценной коллекции. Сам он не был филателистом, марки раскопал только для того, чтобы продавать их. Он и составил список марок, в котором отмечал, что и кому продаёт. К пани Наховской обратился как к эксперту, она определяла стоимость марок. Вскоре поняла, что имеет дело с ценной коллекцией, попросила список у Пшеворского, пока то да се, началась эта неприятная история с её сыном, и пани Наховская уже не могла мне передать список, её начали шантажировать. Баранский даже заставлял её то занижать стоимость марки, то искусственно завышать, в зависимости от своих потребностей, и бедной женщине приходилось идти на такие махинации. Как она только с ума не сошла — не знаю. И вот теперь, когда её освободили от этого беззастенчивого шантажа… Благодаря пану Левандовскому.

— За что же нам безграничная благодарность? — простодушно удивился Павлик.