— Дело в том, что я не думал, что вы будете так утруждаться…

Роджер глядел в окно, и майор почувствовал, что у него начинает сосать под ложечкой.

— Я думал, что все отменилось.

— Слушай, если ты не хочешь есть, это легко понять, — сказал майор. — Посиди, приди в себя, а потом, возможно, тебе захочется съесть сэндвич с индейкой или что-нибудь в этом духе.

Говоря, он чувствовал, что Роджер словно ускользает от него. Он смотрел отсутствующим взглядом и так переминался с ноги на ногу, как будто готов был в любой момент сорваться с места или же боялся, что пол ускользнет у него из-под ног. Поскольку землетрясения не ожидалось, майору оставалось предположить, что Роджер собрался уйти. Рядом с домом остановился маленький автомобиль — его крыша едва виднелась за воротами.

— Дело в том, что за мной приехала Гертруда, — сказал Роджер. — Я был сам не свой из-за ссоры с Сэнди, а Гертруда оказалась такой понимающей…

Он умолк. Майор, чувствуя, как от ярости у него набухают вены на шее и перехватывает дыхание, тихо сказал:

— Грейс де Вер приготовила тебе рождественский ужин.

В этот момент из кухни вышла сама Грейс, вытирая руки о полотенце.

— Привет, Роджер, как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Неплохо, — ответил Роджер. — Спасибо большое за ужин, Грейс. Я, правда, вряд ли смогу сейчас что-нибудь съесть.

Он выглянул в окно и помахал Гертруде, которая улыбалась им из-за ворот. Она помахала в ответ, и майор машинально поднял руку в приветствии.

— А отец не сказал мне, что вы приедете, и я пообещал Гертруде, что поеду с ней к лорду Дагенхэму играть в бридж.

По покрасневшим ушам майор понял, что Роджер осознает, как он себя ведет. Он вытащил из кармана мобильный телефон, словно предъявляя улику.

— Она так мило пытается помочь мне…

— Ты никуда не поедешь, — прервал его майор. — Это невозможно.

— Только не надо оставаться из-за меня, — вмешалась Грейс. — Я сама вторглась на вашу территорию.

— Ничего подобного, — сказал майор. — Вы наш друг, и мы считаем вас членом нашей семьи, не так ли, Роджер?

Тот так фальшиво улыбнулся, что майору захотелось ударить его.

— Разумеется, — с энтузиазмом сказал Роджер. — Я бы никуда не поехал, если бы не знал, что ты остаешься с Грейс.

Он обошел диван, взял Грейс за руку и громко чмокнул ее в щеку.

— Вы с Грейс заслуживаете того, чтобы спокойно поужинать и не слышать моих стонов.

Он уронил ее руку и отправился к двери.

— Я бы остался, но Гертруда с дядей на меня рассчитывают, — сказал он. — Я вернусь максимум через несколько часов.

С этими словами он скрылся, и майор услышал, как открывается входная дверь.

— Роджер, ты ведешь себя как свинья, — сказал он, шагая вслед за сыном.

— Оставьте всю уборку на меня, — крикнул Роджер и помахал ему от ворот. — Если решите не дожидаться меня, просто захлопните дверь.

С этими словами он запрыгнул в автомобиль Гертруды и отбыл.

— Ну все, — сказал майор, вернувшись обратно в гостиную. — С этим молодым человеком покончено. Он мне больше не сын.

— Майор, — сказала Грейс. — Я думаю, что ему сейчас плохо и он сам не понимает, что делает. Не будьте к нему слишком строги.

— Он с детства не понимает, что делает. Надо было оставить его в бойскаутах.

— Вы хотите ужинать или уже не будем? — спросила Грейс. — Я могу убрать все в холодильник.

— Если вы не против, мне бы не хотелось ни минуты дольше оставаться рядом с этой ужасной елкой, — сказал майор. — Предлагаю завернуть все в фольгу и переместиться в Роуз-лодж — там у нас будет настоящий камин, маленькая, но настоящая елка и славный ужин на двоих.

— Это просто чудесно, — сказала Грейс. — Но, может, оставить что-нибудь Роджеру?

— Я оставлю ему записку с предложением поискать в саду крылышко индейки, — сказал майор. — И развлечется, и поужинает.

Вскоре после Нового года майор осознал, что ему грозит поддаться неизбежности. В отношениях с Грейс появилась своеобразная гравитация, вроде той, что притягивает к планете заблудившийся спутник. Будучи поглощен своим горем, он позволил себе покориться этой силе. После рождественского ужина, изобиловавшего шампанским и извинениями с его стороны, майор позволил Грейс принести ему на второй день Рождества холодный пирог с дичью и заливным. Кроме того, он принял приглашение на «скромный тихий ужин» в новогодний вечер и в ответ дважды пригласил ее на чай.

Она показала ему набросок вступления к своему исследованию местных родословных и дрожащим голосом спросила, не хочет ли он с ним ознакомиться. Он согласился и был приятно удивлен, увидев, как хорошо и легко она пишет. Предложения были короткими, но в них не было ни академической сухости, ни избытка велеречивых эпитетов, которых можно было ожидать в любительском историческом труде, написанном женщиной. Майор подумал, что с его помощью эту работу даже можно было бы опубликовать. Перспектива совместного труда несколько освещала грядущие темные зимние месяцы.

Сегодня, однако, он уже второй раз за эту неделю был приглашен поужинать у нее — и согласился. Майор осознавал, что ему следует определиться со своими намерениями.

— Я сегодня утром видела в библиотеке Амину и Джорджа. Они копались в каких-то жутких книжках, — сказала Грейс, когда они расправились с приготовленной на пару треской, картошкой с маслом и зимним салатом. — Не понимаю, кому пришло в голову, что дети должны учиться читать по книжкам с какими-то чудовищами.

— Да уж, — согласился майор, выбирая из своей порции салата пухлые золотистые изюминки.

Изюм принадлежал к тем немногим вещам, которые майор просто не выносил. В компании Грейс он чувствовал себя достаточно свободно, чтобы отложить изюминки в сторону. Она никак не прокомментировала его действия, но он догадывался, что в следующий раз в салате изюма не будет.

— Я посоветовала библиотекарше уделять больше внимания подбору книг, — продолжала Грейс. — Она ответила: мол, если мне что-то не нравится, я могу сама встать на ее место, и вообще скажите спасибо, что кто-то берет книги, не только диски.

— Очень грубо.

— Я это заслужила, — сказала Грейс. — Куда легче диктовать остальным, как им работать, чем исправлять собственные недостатки, правда?

— Когда у человека так мало недостатков, как у вас, Грейс, он может позволить себе высказывать претензии к окружающим.

— Вы очень добры, майор, и я считаю, что вы также хороши таким, какой вы есть.

Она принялась собирать пустые тарелки.

— В конце концов у всех должны быть недостатки — они делают нас живыми людьми.