подложек на коробку от бобины, приходится фломастером оформлять название группы и альбома на листочке-вкладыше, ручкой пишу там же названия песен с временем исполнения каждой.

То есть, с информацией все в порядке, песни народ может идентифицировать без проблем, а это на самом деле очень важно, небрежно так сказать название знакомой на слух композиции.

Оно, конечно, не просто, переписать читаемым шрифтом столько английских слов, однако, деваться некуда, положено дать покупателю информацию о том, что он приобретает.

Успел продать с неожиданно большим успехом четырнадцать записей по знакомым, по пятнадцать рублей за бобину с двумя альбомами, использовав для перезаписи магнитофон еще одного школьного приятеля Саши. Выпросил у него на пару выходных дней его «Юпитер-205» и все время, даже ночью просыпаясь, писал музыку.

Ошибся, конечно, пару раз с бобинами, однако, двадцать комплектов сделал, не забывая после каждой записи чистить головки.

Качество и звук на второй копии становятся немного отличающимся от того, который выдает японская дека при воспроизведении, но, что имеем — то имеем, другого выдать не получается. Впрочем, звук идет ровный и вполне нормально насыщенный низкими и высокими частотами, поэтому никто не жалуется.

Время такое еще на дворе — абсолютно не конкурентное, поэтому все бобины разлетаются, как горячие пирожки.

Записал одну кассету, обычную МК-60 и Юлечке, у нее имеется немецкий кассетник, ее тоже все устраивает, хотя звучание на мой уже тренированный слух совсем плоское выходит.

Доход получается около десяти рублей с бобины, это одновременно грязный, и он же чистый доход, минус одну запись я из них Саше отдаю за эксплуатацию магнитофона.

Репутация моя в классе в последние дни еще приподнялась, уже как человека, хорошо разбирающегося в музыке.

Теперь я стал серьезным покупателем пленки в магазинах, только я помню откуда то, что вскоре торговые прилавки заполнятся фирменными аудиокассетами по восемь и девять рублей. Наверняка, впоследствии какой-то непонятной торговой операции советского Внешторга.

Тогда лучше покупать тот же «BASF» и «TDK», а не «AGFA» или «ORWO».

Точно, вспомнил недавно названия кассет, когда пытался разобраться со своей памятью.

Скоро наступит такой период, что какое-то недолгое время немецкие и японские кассеты будут лежать свободно. Вот они спекулянтам полностью торговлю подорвут на какое-то время, после девяти рублей за кассету никто не купит ее же за двадцать пять. Впрочем, я уверен, что барыжный мир быстренько сориентировался и сам же скупил процентов восемьдесят конкурирующей продукции.

Заработав чистыми сто сорок рублей на звукозаписи за полторы недели, я счастливо вздохнул:

— Это же так здорово торговать почти без риска среди своих знакомых и иметь с одной бобины вдвое больший доход, чем с того же Дрюона или Вальтера Скотта на рынке. Только, книги продавать совсем не просто, а бобины с записями просто разлетаются со свистом.

Только испытав на своей шкуре возможные неприятности и пережив в душе настоящий страх от того, поймают тебя или не поймают, можно наглядно понять, чем отличаются такие процессы друг от друга.

* * *

В здании горкома города Шахты снова собрание в прежнем составе, однако, теперь в уголке скромно присутствует на стуле еще один из подчиненных начальника МВД, которого он привел с собой.

В руках у него пухлая папка с делом.

2-й Секретарь достает уже три конверта и вытаскивает из них три листа бумаги по очереди, рассматривает один из них и спрашивает внимательно слушающего его полковника:

— Как по последней анонимке, есть какие-то совпадения? Среди того, что сообщает этот Писатель?

Полковник долго держит паузу, на него с недоумением смотрят Прокурор и 2-й Секретарь, потом он разворачивает так же листок из тетрадки и делает вид, что первый раз его читает:

— Маньяк Чикатило убивает своих жертв ножом или душит. Выкалывает глаза, откусывает соски или вырезает половые органы…

Находит нужное место и уточняет:

— В 1981 году он убил вторую свою жертву, 17-летнюю девушку, в лесополосе.

— И что? — не выдерживает 2-й Секретарь, — Виктор Степанович, не тяни кота сам знаешь за что! Девушку с похожими следами насилия установили?

— Ну, в Ростовской области убивают за год не одну девушку. И именно в лесополосе. Однако, у одной жертвы оказались явные последствия, описанные в анонимке.

— Какие последствия?

— У нее откушены соски.

— Так, значит этот писатель имеет возможность получать информацию у твоих людей? Откуда он может знать про это?

Полковник отрицательно покачал головой:

— Это не наш район, убийство произошло на берегу Дона около Ростова-на-Дону. Мне не выдали дело на руки, отправили своего сотрудника со мной. Сергей, прочитай установленные повреждения на теле убитой Ларисы Ткаченко.

Оперативник зачитывает материалы дела, правда, с большим трудом, постоянно сбиваясь и повторяя слова, чтобы не терялся смысл фраз.

— Очень неразборчиво написано, приходится догадываться, — извиняется он перед слушателями.

— Хватит, — останавливает его Полковник, — Подожди меня в машине.

Милиционер, кем мужчина, естественно, оказался, уходит за дверь кабинета.

— Если где и произошла утечка, то только, не у нас. Дует откуда-то из областного центра. А так все совпадает, семнадцать лет, откушены соски — других таких жертв больше нет за прошлый год.

— А что с глазами? — первый раз оживляется Прокурор.

— Глаза на месте, только, они завязаны шарфом.

— Кто жертва? Как она оказалась там? на берегу Дона в лесу?

— По предварительным выводам — занималась проституцией, там рядом есть кафе "Наири" при трассе, — тихо отвечает Полковник.

— И что теперь делать? Есть что-то, указывающее на Чикатило, про которого мы получаем уже третий сигнал из Ленинграда? И второй и третий конверты из него же? — спрашивает у Прокурора и Полковника 2-й Секретарь.

— Конверты отправлены через почтовые ящики на разных улицах, какую-то связь между отправлениями получить не получается, отправитель осторожен, не бросает конверты в одном месте. Почерк одинаковый, как установил наш эксперт, то есть, их отправляет один и тот же человек. Два раза по двенадцать конвертов, в третий — всего шесть, но, отправлены по тем же адресам. В них гораздо больше информации о гражданине Чикатило. То есть, этот Писатель утверждает именно о нем, как о серийном маньяке, — поправляется Полковник, заметив боковым зрением недоумевающий взгляд Прокурора.

— Кто это может быть? — спрашивает 2-й Секретарь.

— Те же, про кого мы думали в тот раз. Кто-то из них упросил знакомого или знакомую в Ленинграде забрасывать эти письма в ящики. Пока другого мнения у нас нет. — вмешивается в разговор Прокурор.

— Понятно, — лохматит волосы 2-й Секретарь, — Можно это убийство семнадцатилетней Ткаченко как-то связать с Чикатило?

— Прошло девять месяцев, убийца не обнаружен. Только, если Чикатило сам признается в