– Когда он скончался? – наобум спросила она.

– Двадцать третьего августа. Три года назад.

– Я очень сожалею…

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Беверли.

– До его смерти вы же были большими друзьями с моим отцом и Клио.

– Можно сказать и так. Дадли и Ричард от случая к случаю изредка играли в гольф в Шайн-Кок, но мы не состояли в членах клуба. Подышать тамошним воздухом для избранных и полюбоваться на изумрудную травку – кто от этого откажется, тем более задаром, на правах гостя? Даже в лучшие времена соваться нам туда было не по карману, поэтому, когда нас приглашали, мы никогда не отказывались. Впрочем, чаще мы виделись с Ричардом и Клио в городе.

– По какому поводу?

– Опять же если нас приглашали. А на благотворительные вечера и всякие подобные сборища я не ходила. У меня не было лишних денег, чтобы тратить их на нищих. И мне было некогда.

– Это почему?

– Могу поделиться информацией, милочка, что женщина, которая не работает, а сидит дома, обходится мужу дешевле, чем та, что околачивается на Уолл-стрит или корчит из себя какого-нибудь дизайнера, а весь ее заработок уходит на оплату хамящих девиц, называющих себя нянями. Я растила свою дочь сама и светскую жизнь ограничивала до минимума. И уж не тратила мужние деньги, чтобы пускать пыль в глаза и показать всем, какая я сердобольная и щедрая.

В словах Беверли ощущалась горечь.

– А вы говорили когда-нибудь с моим отцом по поводу смерти Дадли?

– Да, говорили. Он периодически звонил мне. По крайней мере, в первое время.

Беверли достала из пачки новую сигарету. Фрэнсис ощущала, что ее вопросы все больше начинают раздражать хозяйку дома и что терпение ее уже на пределе.

– А что случилось потом?

– А что случается обычно? Жизнь идет своим чередом. И наши дорожки разошлись. Никак не возьму в толк, зачем вам знать все это? Дадли уже три года как нет на свете. Я думала, что вас интересует смерть Клио… А моя личная жизнь тут при чем? Ладно, я сказала вам все, что могла. Давайте на этом и закончим. У меня встреча в городе, я должна собираться.

Беверли скрылась в доме, поспешно захлопнув дверь перед носом Фрэнсис. Она ясно показала, что отказывается от дальнейшего, как выражаются официально, сотрудничества с прокуратурой и падчерицей убитой Клио, представленными в одном лице.

Забравшись обратно в машину и включив двигатель, Фрэнсис вдруг ощутила нежелание куда-то ехать и с кем-то еще разговаривать. Последние четыре дня дались ей нелегко, хотя, казалось бы, она не очень горевала по мачехе и никаких уж особых усилий не предприняла, чтобы найти и разоблачить ее убийцу. А то, что она заставляла себя делать – звонки, визиты, разговоры, – в результате оборачивалось битьем кулаками по мягкой подушке, такой напрашивался вывод.

Мотивы для совершения преступления всех подозреваемых ею людей, включая сестричку Блэр, оскорбленного и разгневанного доктора-негра, эту спивающуюся, униженную вдову, несчастную, одинокую женщину, выглядели иллюзорными. Слишком цивилизованными, слишком далекими от бурных страстей были эти люди. И даже давний друг и верный партнер отца – Майлз Адлер – пусть там и замешаны крупные деньги, – не представлялся ей убийцей.

Она, как ищейка, потеряла нюх и чувствовала себя бесполезной, ненужной, как и ее вчерашний траурный жакет, снятый сразу же после ухода из отцовского дома, свернутый и лежащий теперь на заднем сиденье машины.

Ей надо было встряхнуться, получить новый стимул для поисков истины. Умник уцепился за несколько найденных на месте преступления волосков и связал эту улику с Генри Льюисом, хотя трудно было предположить, что желание отомстить за противодействие приему в члены клуба могло подтолкнуть человека на совершение убийства. Но возможно ли, чтобы поведение Клио на заседании приемной комиссии каким-то образом задело и озлобило кого-то еще?

Фрэнсис пробежалась по списку, продиктованному ей Гейл: Джек Ван Фюрст, Питер Паркер, Уоллес Лавджой, Джордж Уэлч. И Генри, и Беверли упоминали Уэлча как противника Клио, осудившего ее поступок. Наверное, имеет смысл побеседовать с ним. Интересно, что он скажет.

Она достала из рюкзака «Голубую книгу» со списком обитателей Саутгемптона и нашла нужный адрес.

Дом Джорджа Уэлча она миновала несколько раз, проезжая туда и обратно по Мэйн-стрит, прежде чем обнаружила его. Высокая густая живая изгородь полностью скрывала строение, не позволяя увидеть его с дороги, а на въезде не было ни указателя с фамилией владельца, ни почтового ящика. У крыльца был припаркован мощный автомобиль. Двери, ведущие в дом, были распахнуты.

Фрэнсис остановилась на пороге и заглянула в холл. Упакованные картонные коробки и несколько свернутых в трубку ковров громоздились вдоль стен. Пылесос, какие-то пакеты, зонты, теннисные ракетки, ношеные туфли и прочее барахло, которое, видимо, раньше хранилось в стенном шкафу, образовывали теперь внушительных размеров кучу посередине холла.

– Привет. Кто-нибудь есть дома? – подала голос Фрэнсис.

– Кто там? – откликнулся мужчина откуда-то сверху.

– Я Фрэнсис Пратт из прокуратуры округа Суффолк. Мне нужен мистер Уэлч.

– Я сейчас спущусь.

Лысеющая голова появилась из-за лестничной балюстрады, словно вписанная в массивную раму, которую мужчина держал перед собой. Избавившись от ноши, он начал спускаться, вытирая руки пыльной тряпкой. Пот струился по его лбу. Он был в шортах цвета хаки и рубашке-поло с заметной дыркой на животе.

– Я Джордж Уэлч.

– Простите, я оторвала вас от дел.

– Все зависит от того, зачем вы здесь. Я могу быть и рад тому, что меня прервали, могу и нет… Как видите, мы переезжаем, – объяснил он. – Дом продается, и если у вас на примете есть кто-нибудь, кого это заинтересует…

– Буду иметь в виду, – кивнула Фрэнсис.

– Чем могу быть вам полезен? – осведомился он.

– Я бы хотела задать вам несколько вопросов по поводу смерти Клио Пратт, если вы не против. Клио была замужем за моим отцом.

– Так вы, значит, дочь Ричарда? – Джордж Уэлч вгляделся в нее с откровенным любопытством. – Я улавливаю сходство. Мы с Ричардом давно знаем друг друга. Мы оба закончили одну школу, только он на несколько лет раньше.

– Мир тесен, – вставила Фрэнсис на всякий случай.

– Там, где мы живем, люди стараются его еще больше сузить.

– Мне нужно расспросить вас о вашей деятельности в приемной комиссии клуба.

Джордж пристально посмотрел на нее, словно стараясь прочесть, что на самом деле у Фрэнсис на уме.

– Мне понадобится при этом разговоре адвокат? – спросил он.

Вопрос поверг Фрэнсис в смущение. Она напомнила себе, что пришла сюда лишь потому, что Уэлч был единственным в приемной комиссии, кто решительно воспротивился действиям Клио в отношении четы Льюис и открыто ими возмущался. Следует ли ей посоветовать ему воспользоваться своими гражданскими правами? Возможно ли, что гнев заставил его потерять голову и свести счеты с Клио? Мужчина средних лет, выпускник престижной школы, давний житель Саутгемптона, преуспевающий бизнесмен и общественный деятель, хоть и местного масштаба, никак не походил на одержимого злобой фанатика идеи расового равноправия, задумавшего и осуществившего весьма изощренное убийство женщины из своего круга, пусть лично ему и неприятной.