— Это первый снимок из его коллекции.

Гаррисон ошарашенно посмотрел на меня.

— Филипп и есть Габриель.

Я еще раз прикинула, чтобы убедиться в своей правоте.

— Когда я была в плену у Габриеля, он назвал тебя по имени, хотя я ни разу не упоминала его. Но Габриель отлично знал, как тебя зовут, потому что именно ты снял бомбу с его коленей в квартире Филиппа.

Кусочки головоломки сложились в целое как строительные блоки.

— И Филиппа никто не похищал из явочной квартиры. Он сам порезал себе руку и выбрался из окна.

И тут все стало на свои места, но от этого ощущение собственного провала лишь усилилось. Схватить убийцу, а потом самому же выпустить его — кошмар любого копа.

— Труп в мусорке — полицейский по найму из агентства «Вооруженный отпор».

— Но он должен был понимать, что мы рано или поздно выясним это.

Мы удивленно переглянулись, и мои глаза наполнились слезами.

— Черт побери, он был у нас в руках!

Я спрятала лицо в ладонях и задрожала от переполнявших меня эмоций.

— Он всех нас обвел вокруг пальца, а не только тебя, — мягко сказал Гаррисон.

Я посмотрела на него и покачала головой.

— Это мое дело… мое.

Гаррисон начал что-то говорить, но сдержался. Сказать больше нечего, и так все ясно.

— Сколько у нас времени?

Он посмотрел на часы:

— Двадцать минут.

Я попыталась сконцентрироваться, отвлечься от мысли, что мы помогали Габриелю в его преступлении.

— У нас нет времени обезвреживать эту штуковину, да?

Гаррисон посмотрел мне в глаза и покачал головой.

— Да.

Думать, что вы что-то понимаете, а потом услышать это — две большие разницы. Я посмотрела на жилет, но перед глазами стояли часы, отсчитывающие последние минуты.

— Значит…

Я растерялась. Это уж слишком. Бомба начала душить меня. Мне хотелось вернуть Лэйси. Услышать ее голос, обнять ее и никогда не отпускать. И совершенно не хотелось знать, что я отпустила человека, собирающегося убить ее.

— Значит что?

Я взглянула на Гаррисона в надежде, что он найдет путь из того хаоса, в который погружаюсь я.

— Часть детонаторов задумана так, чтобы запудрить нам голову и отвлечь, поэтому нужно беспокоиться только о том, который Габриель собирается использовать. А сделать это он может лишь на расстоянии.

Гаррисон расстегнул карман над кирпичиками взрывчатки и аккуратно вытащил телефон. Он увидел что-то, что мне увидеть было не дано.

— Неправильно, — сказал он почти что шепотом.

Я заглянула ему в глаза, пытаясь прочесть, насколько он боится, но если ему и было страшно, то он давным-давно научился прятать свой страх, вероятно так же, как и сам научился прятаться от любви после убийства жены.

— Что неправильно?

Гаррисон достал маленький ножик, подцепил крышечку телефона и уставился на микросхемы.

— Тут ничего нет, это просто телефон.

— И что?

Он несколько секунд смотрел на жилет, а потом расстегнул один из пакетиков с гвоздями, которые выпали на асфальт, словно внутренности.

— Здесь нет дистанционного включения. — Гаррисон вспыхнул от гнева.

Он открыл остальные пакетики со шрапнелью.

— Я только зря потратил время.

— О чем ты, Гаррисон?

Он заглянул мне в глаза:

— А вы что, не понимаете?

Я покачала головой.

— Если бы Габриель хотел убить много людей, то я не смог бы вот так просто извлечь гвозди и шрапнель.

Гаррисон уставился на кармашки со взрывчаткой, скользя взглядом по проводам и пытаясь найти ответ на какой-то вопрос. Он осторожно открыл один из кармашков, ухватил провод двумя пальцами и проследил, куда он идет, расшифровывая значение увиденного.

— Сукин сын.

Он вытащил взрывчатку, выдернул детонатор и помял мягкое вещество.

— Это глина.

Гаррисон отбросил глиняный брусок и быстро открыл еще три кармашка.

— Везде только чертова глина.

Он вытащил псевдовзрывчатку из трех кармашков и выкинул ее, а я посмотрела на единственный кирпичик, который остался нетронутым.

— Кроме этого.

Гаррисон кивнул:

— Да.

— Этот для меня.

— Да, и вы — детонатор.

— Детектор движений.

— В своем дневнике Габриель говорит о том, что вы с Лэйси умрете, а я решил, что остальные смерти подразумеваются, поскольку люди умрут вместе с вами.

Гаррисон несколько секунд не сводил с меня глаз.

— Он мог бы уничтожить десятки, но почему хочет убить только вас.

Я задумалась.

— А ему это не нужно.

— Почему?

— Телевидение. Мы же теперь познаем мир через телеэкран. Он проникнет в дома двухсот миллионов зрителей. И эти двести миллионов будут бояться его, когда увидят, как я умру.

Я увидела ужасную картину целиком.

— Выбирай, — прошептала я.

Гаррисон со страхом посмотрел на меня.

— Габриель не мог рисковать, а то вдруг я не решусь взрывать себя в толпе, так что он упростил мне выбор так, чтобы я приняла решение без колебаний. Я могу слушать крики своей дочери или… остановить их.

Я посмотрела на край оврага, по которому цепочкой двигались люди на парад. Внезапно мне стали понятны все извращенные желания Габриеля.

— Серийные убийцы любят, чтобы преступление было интимным. Габриель собирается убить меня словами, просто словами, нашептывая их мне в трубку как любовник. Нет ничего интимнее. А миллионы людей увидят мою смерть и… испугаются его. Разве можно мечтать о большей власти? Он одним ударом убивает двух зайцев и получает все, что хочет.

Мы посмотрели друг на друга, пытаясь сориентироваться на новой местности.

— Вы знаете, куда он вас отвозил?

Я покачала головой.

— Не думаю, что он держит там Лэйси. Он отвез бы ее в какое-то место, которое что-то значит для меня, чтобы продемонстрировать свою власть над нами… Чтобы у меня была еще одна причина выполнить его требования.

— Но куда именно?

Я посмотрела на склоны оврага и на домики на холмах.

— Домой, — прошептала я, поворачиваясь к Гаррисону. — Габриель сказал мне, что чувствует себя членом моей семьи.