на диване. — Итак, я размышлял.

— Это хорошо.

Я громко рассмеялся.

— Ну, вообще-то я думал о нескольких вещах. Первое — это то, что я не понимал, что мне нравится быть в отношениях.

— И как тебе это удается?

Я постукиваю пальцами по дырке на моих рваных джинсах.

— Хорошо. На удивление хорошо. — Так чертовски хорошо, что я надеюсь, что не испорчу все.

— Тебя это удивляет.

— Да. Я никогда раньше не находил времени для чего-то серьезного.

— Как долго ты встречаешься с Еленой? Уже прошло два месяца?

— Почти. И поверь мне, я в таком же шоке.

Том сцепил пальцы.

— Что в отношениях шокирует тебя?

— Тебе нужно что-то еще, кроме того факта, что я — это я, а Елена — это Елена?

Он наклоняет голову.

— Скажи мне, что это значит для тебя.

О, Том. С тех пор, как мы стали чувствовать себя более комфортно рядом друг с другом, он становится смелее в своих вопросах. Я не против этого, но это заставляет меня быть более открытым с ним.

— У Елены все в жизни налажено, за исключением нескольких заминок. Даже ее неурядицы по сравнению с моими. Она хочет достичь самых высоких стандартов, и у нее нет проблем с решением своих проблем. И, черт возьми, она доверяет мне, чтобы я помог ей справиться с ее страхами.

— Тебя это пугает? Кто-то полагается на тебя как на свою опору?

— Это чертовски страшно.

Том усмехается.

— Я могу это подтвердить.

— Ты женат. Поговорим о достижении наивысшего уровня зависимости. — Я показываю на его кольцо.

— Конечно. Но я бы не хотел, чтобы было по-другому.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

— Конечно, ты бы так сказал. Ты женат и психотерапевт, так что ты просто обязан проповедовать о хороших вибрациях и цитатах «Мотивационного понедельника».

Том разражается смехом.

— Расскажи мне кое-что. Каково это — знать, что Елена доверяет тебе настолько, что может рассчитывать на тебя, когда ей страшно?

— Хорошо. Действительно чертовски хорошо. Как будто я сделаю все возможное, чтобы изгнать все дерьмо, которое ее сдерживает, так или иначе.

— Тогда вот оно что. Мне тоже приятно, когда кто-то на меня рассчитывает.

Черт. Разговор с Томом дает мне новую перспективу.

— У меня есть другая проблема.

— Давай послушаем.

Я сглатываю свои нервы.

— Я хочу сделать прогностический тест. Мне нужно знать, есть у меня болезнь Хантингтона или нет, чтобы я мог двигаться дальше. Я попрошу маму организовать генетическую консультацию и сам тест.

Том поднимает брови — это единственный признак удивления. Он наклоняется ближе.

— Это очень смело с твоей стороны. Что изменилось?

Все. Каждая чертова вещь, и я ничего не могу с этим поделать. Не тогда, когда Елена проникла сквозь мои тщательно возведенные стены, пробив их, словно они были сделаны из бумаги.

— Я решил, что, возможно, я неправильно подходил к этой ситуации. С новым лекарством некоторые моменты стали лучше, и мне не хотелось бы думать, что я буду продолжать волноваться из-за пустяков.

— Я рад слышать, что смена лекарств помогла тебе. Я могу сказать, что ты добился значительных улучшений в своей жизни, и я действительно горжусь тобой.

Я киваю головой.

— Я не хочу, чтобы беспокойство больше занимало мою жизнь. Это изматывает.

— Ты знаешь, что я всегда буду играть в адвоката дьявола. Хотя меня впечатляет прогресс, которого ты достиг, я беспокоюсь о том, что произойдет, если ты не получишь новостей, которые хотел бы услышать. Особенно если ты узнаешь плохие новости до окончания сезона. Что тогда?

Мой взгляд скользит от глаз Тома к моим рукам.

— Тогда я сделаю то, что умею лучше всего.

— И что же это?

— Самоуничтожение.

Глава 39

Джакс

Я набираю мамин номер дрожащими пальцами.

Она берет трубку с первого гудка, не давая мне времени подготовиться.

— Привет! Какой неожиданный сюрприз!

Я делаю глубокий вдох.

— Привет, мам. У меня есть вопрос.

— Я сделаю все возможное, чтобы ответить на него.

— Ты говоришь одно и то же с самого детства.

— Потому что ты был слишком любопытным для своего собственного блага и задавал миллион вопросов. Сочувствую тому, кто растит ребенка без смартфона.

— Ого, я и забыл, сколько тебе лет.

Она хихикнула.

— О чем ты хотел спросить?

— Ты сказала, что попросишь кого-нибудь провести прогностическое тестирование, если я захочу?

Отсутствие ответа усугубляет мою нервозность.

Я продолжаю, желая заполнить тишину.

— Я всегда могу подождать окончания гоночного сезона. Но… — Возможно, это лучший план на случай, если все пойдет не так, как я хочу, и меня приговорят к пожизненному заключению, которого я не хотел.

— Нет! Все в порядке. Я могу попросить генетического консультанта встретиться с нами через телемедицинские сеансы, прежде чем ты сможешь увидеться с ним лично, когда приземлишься в Италии. Они могут ускорить получение результатов.

— Ты приедешь в Италию? Я не знаю, смогу ли…

— Конечно, — говорит она без колебаний. — Мы с папой можем прилететь туда и встретиться с тобой до того, как мы все пойдем к консультанту. Это даст нам около двух недель на подготовку.

— Спасибо.

— Тебе не нужно меня благодарить. Это моя работа как твоей матери. И я так горжусь тобой за то, что ты хочешь сделать это — за то, что ты достаточно храбрый, чтобы попробовать.

— Я наблюдал, как кто-то другой встречает свои страхи лицом к лицу, и пришло время мне сделать то же самое.

Глава 40

Елена

Крик вырывается из меня, когда я вскакиваю с кровати. Темнота заставляет меня дрожать, а затем накатывает волна тошноты. Я вдыхаю воздух большими глотками, чтобы успокоить свой крутящийся живот, желая побороть дрожь.

Это не реально. Это всего лишь кошмар. Я в Италии, а не в Мексике. Я уже взрослая, а не ребенок.

— Черт, прости. Я забыл оставить свет включенным. — Сонный голос Джакса едва слышен за моим тяжелым дыханием. Он торопливо нащупывает выключатель ночника.

Слабый свет освещает его лицо. Я пытаюсь подняться с кровати, но Джакс тянет меня за руку, заставляя мою голову приземлиться ему на грудь.

— Не уходи. Тебе больше не нужно убегать от кошмаров, — шепчет он мне в волосы.

Несколько слезинок стекают по моему лицу и падают на его голую грудь.

— Ты хочешь поговорить об этом? — он проводит рукой по моим волосам жестом, который я уже успела полюбить.

Я качаю головой.

— Стыдно, что я не