Вздохнув, Кобылин выпрямился в кресле, поднял руки над головой, с наслаждением потянулся, покрутил головой, разминая шею. Потом встал, залез ногами на кресло, с него шагнул на стол, расстегнул ширинку и начал отливать прямо на зеленое сукно стола. Спокойно и безмятежно насвистывая что-то себе под нос.

Секунд через пять дверь щелкнула замком, распахнулась, и в кабинет влетел здоровенный тролль в кожаной куртке и камуфляжных штанах. Выпучив огромные зенки, он рванулся к столу, багровея от ярости.

Кобылин подмигнул ему, подпустил ближе, а потом прыгнул прямо со стола. Он взлетел над стулом, коснулся левой подошвой плеча тролля, хорошенько оттолкнулся от него, как от подставки, и нырнул рыбкой в полутьму кабинета. Приземлился он метра через три на вытянутые руки, сразу же кувыркнулся через голову по полу и выкатился в коридор за секунду до того, как дверь захлопнулась.

Продолжая движение, Кобылин вскочил на ноги и пригнулся, готовясь стартовать с места по коридору, но потом расслабился и медленно выпрямился.

В дальнем конце, перекрывая путь к выходу, стояли две плечистые фигуры. Два тролля в одинаковых черных куртках и штанах. Бритые налысо, бровастые, с челюстями, больше похожими на слесарные тиски. Оба уверенно стояли на ногах, сжимая пудовые кулаки, и недобро, тяжело смотрели на охотника, стоявшего в тупике.

Кобылин пошевелил пальцами правой руки. Пальцам было неуютно, холодно и одиноко. Им хотелось почувствовать приятную тяжесть рифленой рукояти. Но заветная рукоять была далеко – за троллями, на входе, у двух сопляков, игравших в крутых парней. Всего-то нужно пройти мимо двух чудовищ, мимо этих драных терминаторов, да спуститься по лестнице. Кобылин был уверен, что у этих подонков есть приказ не выпускать охотника из заточения. Но по каменным землистым мордам громил Алексей отчетливо читал свое ближайшее будущее – погиб при попытке к бегству. Это читалось в застывших лицах троллей, в их полуприкрытых от предвкушения глазах, в их кулаках, сжатых до хруста. Видимо, слава о сумасшедшем охотнике, убивающем троллей, дошла и до них.

– Ладно, – медленно произнес Кобылин, хотя тролли отсюда и не могли его слышать. – Слыхали о такой игре – салочки?

Дверь за его спиной заскрежетала и с грохотом сорвалась с петель, разбрасывая по полу железные остатки замка. Тролль в порванной на плечах куртке вывалился в коридор, взревел, увидев охотника, рванулся к нему, взмахнул огромной лапищей, пытаясь ухватить за плечо.

Кобылин резко отклонился в сторону, цапнув рукой нагрудный карман. Когда лапища тролля прошла над ним, охотник резко выпрямился, сжимая между пальцев два отточенных карандаша. Он резко качнулся вперед, навстречу троллю, выбросил вперед руку и вколотил карандаши в глаза чудовища, воткнув их по самые ластики.

Тролль взревел, отшатнулся назад, вскинул лапы, пытаясь выдрать карандаши из глазниц, ударился спиной о стену, сполз по ней, отчаянно царапая покрытое бурой жижей лицо. Кобылин был уже далеко – едва тролль отшатнулся, охотник развернулся и бросился бегом по коридору, навстречу тюремщикам.

Они не теряли времени даром – рванулись к жертве, толкаясь плечами, топая по паркету огромными ботинками, словно заколачивая сваи. Они бежали к охотнику, а он мчался им навстречу, легко, свободно, как лыжник, идущий на рекорд. Все решилось в мгновенье ока – когда столкновение стало неизбежно, Кобылин, набравший приличный разгон, бросился на пол и бревном прокатился по паркету. Первый тролль перепрыгнул психованного охотника, а второго Кобылин срубил, как кеглю. Запнувшись о человека, громила с рыком рухнул на пол, чуть не столкнувшись с напарником, рванувшимся следом за жертвой.

Кобылин в мгновенье ока очутился на ногах. Прыгнув к знакомой нише на стене, он вырвал из креплений один из скрещенных боевых топоров – тот самый, что не так давно держал в руках – и, продолжая движение, описал большой полукруг. Подскочивший тролль шарахнулся в сторону, и лезвие топора лишь скользнуло по его бритой голове. Продолжая движение, Кобылин взметнул свое оружие к потолку, нарисовал им восьмерку. Тролль опасливо попятился, следя за сверкающим лезвием, но его напарник, поднявшийся на ноги, кипя от ярости, рванул вперед.

Алексей крутнулся вокруг своей оси. Тролль выставил руку, пытаясь поймать длинное древко топора, но от легкого толчка охотника топор изменил направление, лезвие скользнуло по косой, снизу вверх, и одним взмахом отрубило выставленную вперед руку тролля. Огромная бледная кисть, напоминавшая строительную перчатку, взлетела к потолку, разбрызгивая капли черной крови. Тролль не успел даже проводить ее взглядом – Кобылин ринулся вперед, нанося следующий удар.

Блестящее начищенное лезвие топора сверкнуло еще раз, разрубив по косой бедро тролля. От удара тот упал на одно колено, преграждая путь своему напарнику, а топор охотника, взметнувшийся к потолку, обрушился вниз.

Лезвие попало точно между плечом и шеей, врубилось в твердую плоть, как в корни дуба, со стуком и лязгом. Тролль от удара присел, уперся рукой в пол, застонал, а Кобылин резко дернул топор на себя, пытаясь выдернуть застрявшее в тролле оружие. Второй тролль рванул вперед, как локомотив, напролом, через своего упавшего товарища. Кобылин резко повернул топор в ране, рванул его в сторону, налегая на рукоять как на рычаг, и раненый тролль взмахнул уцелевшей рукой, с силой ударив по древку. Топор выскочил из раны, а Кобылин, наклонившись до пола, скользнул вперед, проскочив под расставленными руками уцелевшего тролля.

На ходу, легко, танцуя, Кобылин развернулся, и его смертельное оружие описало размашистый полукруг, сверкнув лезвием в свете настенных ламп. Уже обернувшись, Алексей заложил новый круг, чтобы не терять размах, но оказалось, что противник и не подумал идти следом. Охотник снова очутился в тупике, но теперь путь к выходу ему преграждал один здоровый тролль, стоявший над своим утробно рычащим напарником, вставшим на колени.

Кобылин понимал, что он теряет время. Еще миг – и раненый поднимется. Тролли живучи, и этот тип и с одной рукой – грозный противник. Быть может, к ним уже идет помощь. Время уходит, утекает сквозь пальцы…

С остекленевшим взглядом охотник шагнул вперед, опоясав себя блестящим вихрем раскрученного топора. Восьмерка, полукруг, восьмерка… С ревом Кобылин бросился вперед, размахивая смертоносным оружием. Уцелевший тролль сунулся было под удар, но тут же шарахнулся в сторону, отпрыгнул, с размаха хлопнувшись о стену, а Кобылин, чуть не зацепивший его, протанцевал дальше – к своей намеченной цели. Чуть подпрыгнув, он извернулся в воздухе и, опускаясь, обрушил свое чудовищное оружие вниз, на раненого монстра, вложив в удар весь свой вес.

Сверкающее лезвие топора раскололо голову тролля, как гнилой орех, оставив от измазанного черной жижей лица лишь грязные лохмотья, размазанные по плечам. Продолжая движение, Кобылин отскочил назад, снова взмахнул топором, готовясь отогнать второго тролля, но тот застыл у стены, с ненавистью глядя на охотника. В его глазах плескалась первобытная злоба хищника, упустившего добычу. Только сейчас Кобылин узнал его – в этих очертаниях землистой морды было что-то знакомое. Не зря он так осторожничает и жмется к стеночке. Это один из тех, что был под мостом. Да, он видел, что творит кувалда в руках охотника. Топор куда опаснее кувалды, и, если верить министерскому досье, именно топорами веками гоняли троллей разные мелкие карлики.