Началось! Страшно? Да, еще как страшно! Наверное, во много раз страшнее, чем тогда, в подземке, или в парке, или осознавать, что Евгения Валерьевича уже нет в живых.

Вероника протянула мне пистолет, тот самый, маленький, с которым я бегал в метро (как же давно это было!).

Я посмотрел на здание больницы и подумал, что где-то там, в ее недрах, лежит и Генка Сорокин. А может, уже и не лежит. Может, умер или, наоборот, вылечился. За неделю-то вполне возможно, и сестра забрала его домой.

Всего пять метров отделяло нас от стеклянных дверей за которыми начиналась приемная и суетились люди как вдруг за нашими спинами тяжело сомкнулись две тучи, оглушив окрестности тяжелым бу-ух, в больнице неожиданно погас свет, и Вероника выстрелила.

Входная дверь разлетелась, выпуская наружу чьи-то испуганные крики, звонки телефонов, гул еще не остановившихся вентиляторов, топот множества ног, скрип инвалидных кресел и коек.

А Вероника уже стреляла из обоих пистолетов сразу, неумолимо идя вперед. Люди падали, не успев сообразить, что произошло, опрокидывая стулья, сбивая ногами мягкий зеленый ковер, разбрасывая бумаги.

Неужели, все они были сумеречными? Наверное, если Вероника говорит, что это так, значит ей можно верить.

Едва мы перешагнули через металлический остов дверей, как Акоп тоже открыл огонь! Он стрелял более беспорядочно, во все стороны, больше разрушая, чем убивая! Отвлекал внимание сумеречных от Вероники, давая ей возможность добраться до лестницы.

А милиция, интересно, как отреагирует? — подумал я. — Вмешается ведь! Но это уже не важно. Разговор идет о существовании самой цивилизации…

Веронике почти удалось добраться до лестницы, как вдруг из коридора показались первые вооруженные люди! Некоторые, не добежав, попадали, подкошенные пулями, а другие рассыпались по сторонам, открыв ответный огонь. Акоп, чертыхнувшись, отскочил за небольшой стол, служивший прилавком для лекарств, и ударом ноги опрокинул его на землю.

Вероника тоже скрылась за каким-то металлическим ящиком. Я резко отпрыгнул, насколько позволяла болевшая нога, и вкатился в лифт, двери которого были открыты, хоть сам он и был обесточен. Между дверцами висела характерная табличка: "Лифт не работает". Оно и хорошо!

Но нужно было действовать быстрее. Штамм наверняка уже сообразил, что происходит, и теперь постарается выбраться из больницы во что бы то ни стало!

Также, наверное, подумала и Вероника. Воспользовавшись затишьем, она вскочила и зигзагами побежала к лестнице на второй этаж. Вслед ей раздались выстрелы, выбивающие клочки ковра прямо у нее из-под ног и куски бетона из стен вокруг! Я высунулся и, не целясь, открыл огонь по коридору, в котором скрывались стреляющие.

Пистолет подпрыгнул в руке, едва не вылетев, но я продолжал нажимать на курок, пока не закончились патроны. Только потом в голове мелькнула мысль — а где запасные?!

Что-то внутри пистолета сухо щелкнуло, и он вдруг снова выстрелил. Самозаряжающийся?!

Вокруг стоял такой страшный грохот, что даже если бы уже подъехала милиция; то мы бы этого не услышали. А вернее, нам всем теперь было просто наплевать на то, что творилось на улице.

Веронике удалось подняться по лестнице, и она через считанные секунды скрылась в лестничном пролете. Сразу после этого все выстрелы направились в мою и Акопову сторону.

Я зажался в лифте, прижимаясь плотнее к стене и закрыв голову руками. Вокруг меня все трещало, грохотало, взрывалось и разлеталось на куски. Действительно — просто сущий ад! У меня даже не было возможности выстрелить. Куда там! Я пошевелиться не мог!

Все стихло лишь спустя вечность. В ушах моих по-прежнему гудело и сухо щелкало, сквозь бинт на ноге просочилась кровь, и я обнаружил, что ею залит уже почти весь пол!

Акоп сидел за столом, от которого теперь остались лишь воспоминания, и лихорадочно перезаряжал автомат. Сумеречные из коридора, судя по всему, занимались точно тем же.

Небольшая передышка.

Откуда-то сверху доносились приглушенные выстрелы. Значит, борьба продолжается. Нам тоже надо подниматься, помогать!

Акоп вскинул автомат и, поднявшись на колени, открыл огонь по коридору. Еще один зазевавшийся сумеречный с криком отлетел к стене и так и замер, зажав

руками горло.

Остальные, чертыхаясь, скрылись за углом.

— Кажется, эти ублюдки не приучены к открытому бою! — заорал Акоп. — Им бы только исподтишка убивать!

— Поднимаемся! — закричал в ответ я. — Нашим помочь надо!

— Согласен, беги первым, я прикрою!

Я поднялся, и тут же упал вновь, потому что зазвучали выстрелы. На этот раз с улицы.

Милицию принесло, черт бы ее побрал! Вечно приходит в самый неподходящий момент.

Сейчас опять влезет, не разобравшись толком!

Акоп, ругаясь, перекатился в другой угол залы и зажался в углу между тумбочкой с телевизором и стеной.

Вновь все пространство вокруг наполнилось грохотом, а я упал, зажав уши, чтобы не оглохнуть! Менты добивали все то, что не успели разнести сумеречные. Стол, за которым недавно скрывался Акоп, разлетелся в щепки. От стен стали отлетать целые куски, превращая ковер в ничто. Лекарства, витрины, плакаты на стенах — все было уничтожено в считанные секунды.

И лишь затем, когда звуки выстрелов стихли и пыль стала медленно оседать, снаружи раздался мегафонный голос:

— Всем выйти с высоко поднятыми руками! Оружие бросить! Каждый, у кого будет обнаружено оружие, умрет! Ясно?!

Чего ж тут неясного?! Акоп высунулся и послал на улицу очередь из автомата. На что он надеется, интересно? Сумеречные из коридора молчали.

— Сами напросились, идиоты, — ответили с улицы. Менты, как обычно, долго думать не любили и решили действовать. Им, судя по всему, было совершенно наплевать на больных, на заложников и на прочих мирных граждан. Внутрь стали с шипением залетать дымовые шашки.

Слезоточивый газ мгновенно заволок все пространство вокруг, и спустя пару секунд я уже не видел коридора, в котором укрывались сумеречные. Еще через секунду Акоп резко поднялся на ноги и побежал в сторону лестницы, непрерывно стреляя из автомата. Я вскочил и бросился следом, едва не споткнувшись о тело одного из сумеречных, перевалившееся через стул. От чудовищной боли в ноге меня всего передернуло, но я не сбавлял скорости до тех пор, пока не догнал Акопа. Мы подбежали к лестнице и стали торопливо подниматься на второй этаж. Весь первый этаж уже был в дыму, и сквозь него смутно проглядывались двигающиеся силуэты сумеречных. Видимо, они тоже пробирались вслед за нами.

— Странная больница какая-то, — пробормотал Акоп, когда мы пересекли лестничный пролет, — ни одного больного. Все сумеречные!