Кончив, Дэвид уселся на край дивана и надел шорты. Он сидел спиной ко мне. Я лежала и смотрела в потолок. Дэвид щелкнул зажигалкой, и я почувствовала запах марихуаны. Он спокойно курил косяк, а я лежала за его спиной, и внутри у меня все горело.

Олесунн

Четверг, 24 августа 2017 года

Кэрол легко похлопывает по голове веймарскую легавую.

— Мне кажется, ты сошла с ума, darling[18]. Я на все готова, чтобы помочь тебе найти дочь, — сюсюкает она, словно обращаясь к собаке, а после наклоняется и треплет ее за ухо. Та поскуливает и виляет хвостом, не замечая повисшего в кухне напряжения.

— Слишком поздно для этого спектакля, Кэрол.

Она глядит на меня.

— По-твоему, я притворяюсь?

— Она жива или нет? Твоя внучка?

Она качает головой.

— Ты — мать Дэвида Лорентсена. Ты наврала мне, когда сказала, что не впустила Руе Ульсвика в дом. Он был здесь и рассказал тебе все, что узнал. И ты поняла, что Ибен — дочь Дэвида. Я права?

Кэрол поднимает глаза, протягивает руку и открывает духовку. И в этот момент я вдруг осознаю, что это не та духовка, в которой она обычно готовит, — та новая и стоит на другом конце кухни. Кэрол сует в духовку руку и достает револьвер с блестящей гладкой рукояткой, словно из фильма про ковбоев. Выпрямившись, направляет дуло на меня.

— А знаешь, ведь мне до сих пор никто не говорил, что у меня есть внучка. — Она с обидой вскидывает голову. — Ты хочешь вернуть свою дочь. А я — своего сына. Мой сын жив, Лив?

Мои вены словно набиты льдом и битым стеклом. Ее улыбка так похожа на улыбку сына — как же я раньше этого не замечала?

— Расскажи, как ты догадалась, что Ибен — дочь Дэвида.

— Этот придурок заявился сюда, разложил передо мной все бумаги, — говорит Кэрол, указывая рукой на кухонный стол. — Фотографии, вырезки из газет… Я впервые увидела твою дочь, на фотографии с ее одиннадцатилетия. Ни один человек не похож так на моего сына, как она. Она родилась через девять месяцев после того, как ты приехала ко мне, чтобы вернуть змею, после того, как убили моего сына. Я помню, как ты пыталась поскорее удрать из города, и в тот же день моего Дэвида последний раз видели живым. Никто из тех, кого он знал, не смог бы этого сделать: его лишили жизни из ненависти, а перед смертью он был с женщиной. Видимо, с тобой.

— Дай мне на нее посмотреть!

Кэрол машет револьвером в сторону ведущей в подвал двери.

— Да пожалуйста! Смотри сколько угодно!

Она хочет, чтобы я шла первой. Открываю дверь и ступаю на узкую крутую лестницу, ступенька за ступенькой, спускаюсь вниз в яму. Где Неро, я не знаю, но ощущаю его близость. Он словно прополз по моим венам, он здесь, со мной…

— Все эти годы я наблюдала за твоим безумием, — по-американски раскатисто говорит Кэрол, — не понимая, что ты за excuse for a human being[19].

Я никогда раньше не спускалась по этим ступенькам. Я бывала на первом этаже и на чердаке. Здесь, внизу, располагается небольшая комната с камином, кроватью и старым пузатым телевизором.

— Я разрешала ему жить здесь столько, сколько ему хотелось, когда нужно было убраться из плохой компании.

Я не выдерживаю и смеюсь.

— Дэвид сам был плохой компанией, Кэрол.

Она мгновенно впивается ногтями мне в шею. Бросает мне в лицо:

— You beat him at being the bad guy[20].

Приставляет дуло револьвера к моему виску, и в нос мне бьет ее запах — заставляющий меня вспомнить ту ночь на диване у Дэвида, когда тот впихивал в меня свой деревянный сучок и все никак не мог остановиться. Чтобы восстановить тот зуб, я потом потратила несколько тысяч крон.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, Кэрол.

Крепко вцепившись в меня, она открывает дверь в следующую комнату, в маленькую кладовку. Там, в темноте, на стуле сидит светловолосая девочка. Ее голова склонилась на грудь, глаза закрыты, а под стулом темнеет большое пятно.

Моя жизнь перестает меня волновать. Я отталкиваю Кэрол и бросаюсь к маленьким ножкам, светлым волосикам, детской бархатной коже. Моя крошка… я научилась ее любить, хотя после всего произошедшего это казалось невозможным. Ради нее я все изменила. Имя, тело, речь, поведение, ради нее я действительно смогла вжиться в новую роль. Ради нее я стала другой. Трясу худенькое девичье тельце, и она наконец поднимает голову. Глаза, прикрытые тяжелыми веками, приоткрываются.

— Ибен! Ибен!

Наконец она открыла глаза, совсем пустые под светлыми ресницами.

— Мама!

Я прижимаю ее к себе, поглаживая рукой тонкие нежные волосы, сальные от грязи. А ведь Ибен так любит чистоту, нам никогда не приходилось заставлять ее мыться… Сейчас от нее пахнет грязью и мочой. Должно быть, она сидит здесь уже давно, и в туалет ее не пускали. Однако на столе стоят тарелка и стакан — значит, Ибен хоть как-то кормили.

— Малышка моя! Мама здесь! Все будет хорошо.

Я снова обнимаю ее, на этот раз еще сильнее. Хлопает дверь, и на голову мне сыплется штукатурка.

— Отойди от нее, — Кэрол направляет дуло на Ибен, — иначе я всажу пулю ей промеж глаз.

Я неохотно отпускаю Ибен и отступаю. Кэрол хватает ее, прижимает к себе и приставляет дуло прямо к ее лицу. Ибен, не дыша, умоляюще смотрит на меня.

— Пожалуйста, Кэрол, — прошу я. — Она ни в чем не виновата. Это я заслуживаю смерти.

— Что я слышу? Ты предлагаешь мне убить тебя вместо нее? Да?

Ибен всхлипывает.

— Если б ты спросила меня тогда, много лет назад, стоит ли тебе убить меня вместо моего сына, я бы ответила: убей меня. Но разве ты позволила мне выбирать?

— Я все объясню.

— Рассказывай. А моя внучка послушает твой рассказ.

Кэрол ткнула дулом в висок Ибен. Ибен зажмурилась, всхлипнула. Я оглянулась, пытаясь найти какой-нибудь способ спастись — нож, молоток, хоть что-нибудь, — но комната почти пуста. Смотрю на дверь, но уйти не могу — не могу оставить здесь Ибен.

— Твоя мать — убийца. Ты это знаешь? Она убила мужчину. Подойди поближе, Лив. Расскажи нам, что ты сделала.

Олесунн

Суббота, 16 апреля 2005 года

Когда он наконец оставил меня, я пошла в ванную. Там вытащила Неро из душа, и питон яростно зашипел. Вязкая слизь Дэвида стекала по внутренней стороне моего бедра и капала на пол, оставляя большие светло-розовые пятна. Я взяла душевую лейку, включила на полную мощность воду и направила ее между ног — хотела смыть с себя все, что только возможно. Неро шипел на меня от двери. Я слышала его гневные слова, приказы не валять дурака, взять ситуацию в свои руки.