Находившиеся более полутора лет в отрыве от Родины и мирной жизни, матросы сразу же оказались лакомой добычей для революционеров-эмигрантов всех мастей. Матросы «Аскольда» зачитывались запрещенной литературой, во время увольнений в город тесно общались с политэмигрантами. Как всегда бывает при постановке в ремонт, на «Аскольде» упала дисциплина. В команде сразу же появился интерес к политическим событиям. Теперь вечерами в кубриках матросы уже не травили анекдоты, а вовсю обсуждали вопросы войны и мира, отношение к войне правительств, классов, народов. Не сразу, а постепенно среди команды начали появляться антивоенные настроения. Следующим этапом стало появление небольшой, но достаточно влиятельной военно-революционной организации корабля. В состав ее вошли матросы Дубровин, Яковлев, Тихонов, Самохин, Сидоров и др. Испытав прелести войны, матросы, естественно, недоброжелательно отнеслись к болтовне оборонцев, отсиживавшихся в тылу Франции, и с жадностью прислушивались к тем, кого травила русская и французская пресса: к анархистам, большевикам и левым эсерам. Те, в свою очередь, заинтересовались связями с матросами.

В. Л. Крестьянинов и С. В. Молодцов в книге «Крейсер «Аскольд»» пишут: «Напряжение боевых будней спало. Сразу стала заметнее значительная разница во взаимоотношениях между офицерами и матросами на кораблях русского и союзных флотов. Многие офицеры, сняв в городе квартиры, перебрались жить на берег. Они приходили на крейсер к 8 часам утра и в половине шестого вечера уезжали. Командир уходил иногда значительно раньше. К нему приехала из России дочь. К старшему офицеру Терентьеву и лейтенанту Быстроумову приехали жены, к лейтенанту Корнилову — невеста. Офицеры знакомились с достопримечательностями городов и курортов юга Франции. В церкви города Канн состоялось бракосочетание лейтенанта Корнилова. В Тулоне лейтенант Ландсберг женился на дочери командира.

Условия жизни команды были тяжелее. Продолжительное пребывание вдали от Родины и семьи делало людей нервными и обозленными. В отличие от офицеров матросы не говорили по-французски, не могли читать газет. Почта из России приходила редко, раз в 3–4 месяца, и неаккуратно. Библиотека крейсера состояла из старых, зачитанных книг, на приобретение новых средства не выделялись. В условиях ремонта команда жила практически на разоренном корабле. Вырвавшись на берег, многие «снимали с себя напряжение». По свидетельству судового врача А. Д. Акапова, за время стоянки в Тулоне среди команды крейсера отмечались случаи венерических заболеваний. Для лечения не было нужных лекарств, и люди лечились на берегу за свои деньги. На Пасху несколько человек из команды «Аскольда» ездили в Париж. МГШ выразил неудовольствие поездкой матросов и уведомил командира, что они там общались с революционерами».

Но за неизбежным падением дисциплины во время ремонта после долгих и напряженных боевых будней уже проглядывалось нечто иное…

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Тем временем на аскольдовцев в городе шла настоящая охота. Представители различных партий яростно конкурировали за влияние на матросов крейсера. Разумеется, при таком напоре «извне» команда корабля начала быстро революционизироваться. Видя происходящее и понимая, к каким плачевным результатам все может привести, командир крейсера капитан 1-го ранга Иванов-Тринадцатый искоренял крамолу как только мог. Был случай, когда команда отказалась есть несвежее мясо и командир вынужден был уступить. Уже в начале августа двадцать восемь самых неблагонадежных матросов были списаны с корабля в штрафные части. Однако общей ситуации на корабле это не изменило.

Разумеется, встречи матросов с политэмигрантами и рост революционных настроений на «Аскольде» были вскоре замечены французской полицией и находившимися во Франции агентами русской тайной полиции. Французы не имели точных данных о наличии революционной организации на крейсере, но у них имелись сведения о революционных настроениях команды, а потому они не исключали существования подпольной организации.

О. Ф. Найда в своем исследовательском труде «Революционное движение в царском флоте» писал: «Уже в июле 1916 г. из Парижа и Петербурга командование крейсера получило телеграммы с требованием пресечь на крейсере революционную деятельность пораженцев, изолировать от команды матросов, зараженных революционной пропагандой, и примерно наказать виновных».

Матросы, как видно из документов и воспоминаний участников событий, действительно в массе своей были настроены достаточно революционно. Они читали соответствующую литературу, собирали сходки на берегу, но ни о каком восстании, однако, не помышляли. Впрочем, высказывания о том, что хорошо бы поубивать всех офицеров и взорвать крейсер, все же начали звучать у наиболее радикально настроенных членов команды.

В июле матрос 2-й статьи Ряполов доложил командиру крейсера, что «на крейсере неспокойно, так как некоторые нижние чины кочегарной команды получают и имеют нелегальную литературу. Купили на берегу в Тулоне оружие, которое держат на корабле, устраивают сходки на берегу, готовятся произвести на крейсере возмущение, убить офицеров и по получении сведений из Архангельска приведут свое намерение в исполнение».

Получив такие сведения, командир корабля капитан 1-го ранга Иванов-Тринадцатый решил произвести обыск. Проведенный обыск ничего существенного не дал, хотя и озлобил команду. Возможно, на этом бы все дело и закончилось, если бы не последующие события.

B. Л. Крестьянинов и С. В. Молодцов в книге «Крейсер «Аскольд»» пишут: «В начале июня кочегар Ряполов сообщил командиру крейсера, что некоторые кочегары собираются на берегу на сходки, получают нелегальную литературу, купили оружие и готовятся устроить на корабле восстание и убить офицеров. Ряполов, недавно судимый за кражу из офицерского погреба, отбывал наказание. Он пояснил, что наказан справедливо, но что другие совершают преступления безнаказанно. Иванов приказал провести обыск в кочегарках, некоторых помещениях и вещах матросов, названных Ряполовым. При этом у нескольких кочегаров и артиллеристов нашли нелегальную литературу и две квитанционные книжки, говорящие, что среди команды производится сбор денег на какие-то цели. Оружие найти не удалось. Иванов поручил инженеру-механику Петерсену провести по делу предварительное следствие».

Через два дня после обыска командир «Аскольда» капитан 1-го ранга Иванов получил письмо, содержавшее послание от некоего русского подданного Льва Виндинга-Гарина, служившего рядовым во французской армии.

На встречах с матросами он выдавал себя за революционера и вызывал на откровенные разговоры Виндинг-Гарин подтверждал наличие на крейсере революционной организации, никаких конкретных фамилий не называл. Однако давал понять, что при личной встрече мог бы сообщить еще некоторые подробности.

Капитан 1-го ранга Иванов, не желая лично вести беседы с Виндингом-Гариным, поручил встретиться с ним инженер-механику, старшему лейтенанту Петерсену. При состоявшейся встрече с Петерсеном Виндинг-Гарин заявил, что он якобы командирован во Францию московским охранным отделением для слежки за некоторыми русскими эмигрантами. Случайно в ходе бесед с матросами он узнал, что на корабле ведется революционная работа и в связи с этим по личной инициативе занялся проверкой полученных сведений. Виндинг утверждал, что главными зачинщиками революционной деятельности на корабле являются матросы машинной и кочегарной команд. Матросы этих команд купили на собранные средства револьверы для уничтожения офицеров во время намечаемого восстания. По словам Виндинга, матросы покупали и нелегальные издания. В подтверждение своих слов Виндинг-Гарин передал Петерсену в качестве улики револьвер, который ему передали матросы на временное хранение.