своим планом с молодыми людьми. Они долго молчали, потом как-то неловко переглянулись, истерично хихикнули и снова смолкли.

– Я не на чем не настаиваю, дорогие мои. Ради Бога не поймите меня превратно. Но болтовня о морали из уст прожженной взяточницы и извращенки вывела меня окончательно. Да и вообще, все их компания, просто кунсткамера. Один хуже другого. К тому же Борис убил Полину. Конечно, это особа была аферисткой. Но, по-моему, даже она не заслужила такого кошмарного конца. Погибнуть у себя дома под обломками стекол, досок и килограммовых фолиантов от рук свекрови и этого женофоба? Право, это ужасно. Да, кстати, похороны Миши и Фроси состоятся через два дня! По просьбе Алкиса это произойдет, когда его выпишут из госпиталя. У нас на подготовку остается только полтора суток. Посоветуйтесь, а после скажете, беретесь за дело или нет. Если да, то мне придется еще немного посидеть у телефона. Надо будет договориться об обеспечении вас кое-какими атрибутами.

Уже поздно ночью, когда Эвелина Родионовна ушла спать, Стас сказал Марине:

– Хорошо, что мы согласились устроить этот цирк. Но вообще, у тебя какая-то бешеная тетушка.

– Да все они такие! Думаешь Фрося или Алкис из другого теста? У Лины и Александр и Женя тоже были с “приветом”. Мои предки поспокойнее, но и они могут озвереть, если их задеть за живое. Поколение такое. Может, поэтому и войну выиграли. Это мы – прагматики. А они все камикадзе. Им дай повод, так они и сейчас поезда под откос будут пускать!

– Послушай, Марья, я в эту игру буду играть. У меня нет выбора. А с чего это ты согласилась?

– Да ладно, Стас, поиграю. Стану старухой, так будет о чем вспоминать!

12

На похороны Ефросиньи Павловны и Михаила собралось столько народу, что можно было подумать, будто идет городское вече. Люди в погонах вперемежку со студентами, профессорами и школьными учителями топтались вокруг дома, по очереди поднимаясь в квартиру Рийдена, чтобы выразить хозяину свое соболезнование. Многие с любопытством рассматривали его невестку – миловидную, немного оплывшую блондинку в строгом темно– коричневом платье с тяжелым узлом золотистых волос, стянутых на затылке в классический узел. Однако гораздо большее внимание у пришедших вызывала сваха Алкиса Степановича. Бледная, темноволосая, с блестящими аспидно-черными глазами, в элегантном черном костюме, отороченном светло-серой каймой, она казалась загадочной инопланетянкой, излучающей энергию разрушения.

– Это что за атомная бомба? – спросил приятель Рийдена у следователя, ведущего дело Валентины, а потому беспрепятственно шныряющего по квартире, в поисках новых улик.

– Я сейчас разговорю эту стерву, – шепнул шустрый сыщик и, скорчив скорбную гримасу, направился к Пазевской. Эвелина Родионовна собралась было его отшить, но, заметив вошедших в дом Агина под ручку с женой и тестем, отступила в дальний угол.

– Сейчас на улице начнется представление. Надо задержать этого проныру, – решила Лина и приветливо кивнула ему головой.

– Я вижу, Вы все еще горите желанием поговорить со мной? – елейным голоском проворковала Пазевская. – Сейчас, конечно, не время и на место для конфиденциальной беседы, но, думаю, я смогу уделить Вам несколько минут. Сами понимаете, неприлично надолго бросать дочь в такой момент.

– Насколько мне известно, она серьезно болела, и мне говорили, будто вину за это Вы возлагали на погибших?

– Знаете, уважаемый, в тот период я сама была при смерти. А в таком состоянии вряд ли кто-то может быть объективным. Но я к Вашим услугам, гражданин следователь, спрашивайте.

Последовал целый шквал вопросов. Потупив взор и чуть растягивая слова, Эвелина принялась нести всякую околесицу. Она говорила о Фросе, о ее неладах с внучкой, пересказывала жалобы девушки на недостаток внимания со стороны близких, говорила, будто Валя не догадывалась, что Михаил ей не родной отец.

В дверях появился Николай с идиотским выражением на лице. Подойдя к Рийдену, он что-то зашептал ему на ухо. Физиономия Алкиса приобрела такое же выражение, как и у Коли.

– Скажите, а Ефросинья Павловна не говорила Вам, откуда в ее доме взялся пистолет? – навострив свои огромные уши, поинтересовался мент.

– Вы меня обижаете, – мягко ответила Лина. – Я уже Вам все рассказала о последних минутах жизни моей свахи. Если Вы не доверяете штатским, надо было приставить к ней своего человека. Ну, а если считаете, что ошиблись, поверив врачам, сообщите об этом своему начальству. И нечего буравить меня глазками. Я была за сотню километров отсюда, когда все произошло. Лучше Вы мне ответьте. Это правда, что Ваши люди уже через несколько минут после трагедии оказались в доме Фроси? Похоже, они были готовы к тому, что произойдет?

Следователь так дернулся от вопроса Эвелины, что не заметил, как около них оказался Рийден.

– Простите, я вас прерву, – сказал он, подходя к Лине и отводя ее в сторону. – Послушай, дорогая! Там на улице кто-то с крыши нашего дома сбросил кучу фотографий. На них Агин с каким-то парнишкой. Секс во всей красе и со всеми подробностями. Это же подсудное дело, тем более что он на педагогической работе. Это конец не только для Бориса. Он здесь об руку с тестем. Такой скандал даже ему не замять!

– Мне жаль, Ал, что все это открылось именно сегодня. Я не ханжа и мне плевать, чем Бобочка занимается у себя дома. Но он заслужил этот позор. Это он убил Полину. Так сказала мне Фрося, когда пришла в себя. И прекращай психовать. Лучше выпей таблетки и скажи спасибо Господу, что тебя вообще выпустили из больницы.

Толпа гудела, как осиное гнездо залитое дихлофосом. Люди вырывали друг у друга снимки, позабыв, что пришли на похороны. Искать того, кто скинул их с крыши никто и не собирался. Все были объяты одним желанием – взглянуть на неумолимого профессора, прославившегося своей суровостью, в тот момент, когда он одержим противоестественной страстью к какому-то пареньку в маске. Ажиотаж был так велик, что никто не обратил внимания на хрупкую молоденькую брюнетку в очках, вышедшую из крайнего подъезда. Сев в машину, стоящую в ряду тех, что собирались везти желающих проститься с усопшими на кладбище, она сняла очки, стянула парик и тихо засмеялась.

– И ты, Марья, и твоя тетушка – просто гении! Все провернули без сучка, без задоринки. Где она раздобыла такой замечательный парик?

– Взяла на прокат в оперной студии, что при нашем Институте Искусств. Ее туда отвела Гиликова – она приятельница Лины. К тому же тетушка вчера вечером собственноручно открыла замок на двери, ведущей на чердак. Мне осталось только утром туда залезть и дожидаться,