— Гвидо! — крикнул Варданов. — Бесполезно, — вдруг сказал он абсолютно спокойно и сел. — Я боюсь об этом думать, но, по всей вероятности, они его нашли.

— Он в «галахаде», — сказал Кратов, кусая губы. — И у него фогратор.

— Возможно, у пчел есть средства, чтобы совладать со скафандром высшей защиты. Мы же, как выяснилось, ничего не знаем… И вряд ли Гвидо сумеет воспользоваться оружием. Он не любит стрелять так, как вы. Когда иного выхода не останется, он может опоздать пустить фогратор в дело.

— А если вызвать базу?

— Пожалуй, — после непродолжительного раздумья согласился Варданов. Тем более, что сейчас это просто непременно нужно сделать… — Он снова поколдовал над сенсорами. Затем звучно произнес: — Пустота. Вакуум! О чем это свидетельствует?

— Только о том, что отказала аппаратура связи, — предположил Костя.

— Нет, драйвер! Аппаратура в полном порядке, спросите у когитра.

— И спрошу, — сказал Костя. — Когитр, сообщите состояние бортовых систем связи.

— Состояние активное, — скучным голосом ответил когитр.

— Почему же она не работает?

— Ответить не могу. Предположение: внешняя непроницаемость для ЭМ-связи. Возможно присутствие над кораблем изолирующих полей специфической природы…

— Вот видите, — сказал Варданов. — Нас просто лишили связи. Это замечательно! Вообразите, каким мощным технологическим потенциалом должна располагать эта цивилизация, чтобы подавить нашу ЭМ-связь!

Костя в недоумением вытаращился на ксенолога. Тот выглядел чрезвычайно удовлетворенным.

— Вот что, драйвер, — произнес Варданов. — Я хотел бы, чтобы вы с предельным вниманием выслушали то, что я сейчас скажу. Это важно, и это надлежит запомнить.

— Ну, пожалуйста… — сказал Кратов неуверенно.

— Теперь многое становится понятным, — продолжал Варданов. Например, очевидно, что никуда эти таинственные астрархи не исчезали. Они здесь, рядом. Просто мы оказались не в состоянии точно их идентифицировать. Мы избрали неверную тактику — и потерпели сокрушительное фиаско. И вынуждены расплачиваться за ошибку дорогой ценой.

— А чему вы так радуетесь?! — поразился Костя.

— Повода для оптимизма у меня и вправду недостаточно, но я доволен хотя бы обретенной ясностью. Все гораздо проще, чем мы тут фантазировали, драйвер. И простота эта — в сложности! Не нужно было охотиться за всеми этими красными ползучими формами. То есть, конечно, определенный познавательный интерес они, вне всякого сомнения, представляют. Более того, в ксенологической модели разумной цивилизации Псаммы им отведена вполне определенная роль. — Варданов уже не говорил, а по своему обыкновению вещал. Поучал и вразумлял, и наставлял на путь истинный. И Костя понемногу уступал, против воли втягиваясь в столь же ненавистную, сколь и привычную роль вынужденного неофита… — Это всего лишь роботы! Впрочем, «роботы» сказано чересчур сильно. Это орудия, эффекторы. Разумеется, они наделены некоторым количеством степеней свободы, как всякое живое существо. И с наших человеческих позиций они являются нормальными представителями традиционной фауны. До определенного момента это красное воинство вполне независимо в своих поступках. Стрелохвост нападает на все, что движется. Равноног питается синей колючкой и обладает не только конечностями равной длины, но и философским равнодушием к большинству внешних раздражителей, отчего всецело заслуживает названия «равнодух». Шипонос роет в песке нору, укрепляет ее стены клейкими выделениями и откладывает там яйца. Все происходит естественным порядком, покуда никто из этих тварей НЕ ВОСТРЕБОВАН.

Костя, которому происходящее сильно напоминало пир во время чумы, все же не удержался:

— Это пчелы их востребуют?

— Вы угадали, драйвер. Серые пчелы. А если быть предельно точным, Рой. Пару часов назад мы совершенно однозначно установили: изолированная пчела неразумна. Ею, как отдельно взятой особью, руководят простые инстинкты. Ее проявления высшей нервной деятельности мало чем отличаются от тех, что уже известны применительно к стрелохвостам и прочей нечисти… Но любая изолированная клетка человеческого мозга также неразумна! И даже более неразумна, чем серая пчела. Хотя бы это был гениальнейший мозг. А мы добросовестно пытались составить заключение о разумности одной-единственной клетки гигантского супермозга, каким является Рой серых пчел.

— То, что летает — мозг, а то, что ползает — руки?..

— Все же термин «эффекторы» мне нравится больше. Так или иначе, Рой вертит ползучими пустынниками как ему заблагорассудится. И, как мы убедились, наши представления о способах связи между Роем и его эффекторами весьма неполны. Видимо, контроль над эффектором настолько полон и глубок, что мы даже не в состоянии это себе вообразить. Где-то на мышечном, клеточном уровне! Стрелохвост был лишен всех внутренних органов, ткани его мышц были обработаны напрочь тормозящими всякие реакции консервантами, но еще не закончились слабые биологические процессы. И этого оказалось достаточно, чтобы Рой превратил его в зомби.

— Причем здесь Рой? Там же была только одна пчела.

— Одна клетка мозга, драйвер. Тупая, как амеба-переросток, которую снабдили конечностями и крыльями. На что она годится?.. Разве что на роль ретранслятора и усилителя! И она прекрасно выполнила свою задачу, доведя злую волю Роя до орудия, способного ее воплотить. Этот взгляд, который преследует нас повсюду…

— Черная аура, — пробормотал Костя.

— И последнее. Не принимайте меня за полоумного фанатика, которому вместо того, чтобы искать пути избавления, вдруг приспичило поразглагольствовать на ксенологические темы. — Кратов покраснел. — Этот Рой… мы пока еще не до конца представляем границы его могущества. Он уже лишил нас связи. Никто не знает, что ждет каждого из нас в следующий момент. Может быть, Рой придумает, как раздавить корабль, словно гнилой орех… Поэтому я счел необходимым разделить мое знание на двоих. И повысить тем самым вероятность того, что оно сохранится и дойдет по назначению, если со мной что-нибудь случится. Разумеется, я не преувеличиваю его ценности, ведь это всего лишь гипотеза…

— А если что-нибудь случится с нами обоими?

— Нас слышал когитр. Он — третий. Я не думаю все же, что Рой решит уничтожить корабль. У него сейчас иная цель.

— Да, — сказал Кратов. — Он явился сюда за собственной клеточкой. Может быть, вернуть ее, и он уйдет?

Варданов помолчал, глядя на экран.

— Вам покажется, что я все усложняю, — промолвил он наконец. — Но у меня ощущение, что он не уйдет. И мы живы, пока пчела на корабле.

— Заложник? — хмыкнул Костя.

— Да, заложник. И мы, безусловно, вернем ее Рою. Но за мгновение до того, как стартовать. Коли выяснилось, что попросту нарушена связь, то Маони вполне еще может быть невредим. Поэтому мы стартуем, когда он будет на борту. Или когда убедимся, что он не вернется. Но тут возникает целый спектр вариантов. Например, через трое суток, если мы не выйдем на связь, нас начнут искать…