Что их несправедливо лишили заслуженных трофеев.

Но поход не удался. Однако, разве не их умению, хладнокровию и расторопности обязаны спасшиеся? Разве не храбро сражались троянцы, прикрывая спуск кораблей и посадку на них отступающих ахейцев?

Да, успели сесть на корабли и отплыть не все. Но он-то, Менелай с горсткой самых верных людей, успел. И брат Агамемнон успел. Жаль, конечно, тех, кто не успел. Но, на войне как на войне.

Менелай не знал, чего стоило Афродите уговорить Париса не противиться этому жребию.

– Я опозорюсь! Я вернусь домой без добычи! Я что пес сторожевой?!

– Не ори, царевич. Услышат. И потом, ты же обещал во всем слушаться меня.

Она тронула хитон, будто намереваясь его снять.

Парис заворожено смотрел на богиню.

– Ну, мой мальчик, иди на военный совет и соглашайся сторожить корабли. А ночью получишь награду, за то, что был умницей. Или мы уже не любим сладкого?

Парис сглотнул слюну.

– Я все сделаю, как ты скажешь, богиня!

Как же трудно было взлетать утром. Кругом было ровное пространство огромной приморской равнины.

Пришлось выйти далеко за пределы лагеря. Парис проводил ее за линию сторожевых постов. И она нашла небольшой пригорок, обрывающийся в море. Легкий бриз подхватил ее. И она полетела к другому болвану, которого тоже надо было уговорить не делать глупостей.

– Зачем кого-то из них щадить, когда можно уничтожить всех?! – недоумевал Рамзес. – Зачем дать им уплыть?! Не понимаю! Ну, не понимаю!

– Затем, что без этого они потом не передерутся друг с другом. Помни, что говорил тебе царь хеттов. Сюда приплыли далеко не все. А когда они передерутся между собой у себя дома, то там не останется почти никого.

Что, здесь не понятно?

Рамзес задумался.

– Понятно, но пойми и ты меня. Жаль отпускать живыми хоть кого-то из них.

– Ты фараон, или драчливый мальчишка? Иногда гораздо важнее оставить врагу шанс, чем уничтожать его до конца.

– Да понимаю я это! Понимаю!

– Только что ты говорил, что не понимаешь ничего.

– Теперь понял. Но трудно, просто трудно, трудно…

– Иди ко мне, и все сразу станет легко.

– Богиня! – простонал Рамзес.

Вот так Менелай остался жив. И так он считал Париса боевым товарищем, спасшим его от гибели или позорного плена.

И теперь Парис снова спасает его.

Он настоящий друг. А те, кто плохо говорит о троянцах, будут иметь дело лично с Менелаем. Впредь он не намерен просто так прощать оскорбления и подозрения в адрес своих друзей и соратников.

Как будто окончательно убеждая его в этом, Парис сказал:

– Знаешь, Менелай, многие ахейские цари нас не любят. Подозревают, что мы чуть ли не предали вас в этом походе…

– Я лично буду пресекать эту клевету! Лично! Клянусь! – горячо произнес Менелай.

– А я лично, и как представитель царственного дома Трои благодарен тебе за это. Но оставить без внимания эти несправедливые обвинения мы не можем. Поэтому, друг мой, наше предложение о сотрудничестве будет касаться тебя одного. Мы не хотим, чтобы наши клеветники получали выгодные заказы из наших же рук. Это будет не справедливо.

И если ты не сможешь сам построить и обеспечить командами нужное количество кораблей, мы все равно не обратимся ни кому другому. Можешь покупать у них корабли и нанимать команды сам, а потом предоставлять нам.

Но уже только от своего имени.

Менелай сглотнул слюну.

Поразительно! Он будет по дешевке скупать стоящие без дела корабли и шляющиеся неприкаянные команды по всей Элладе, а потом предоставлять их троянцам за вполне приличные суммы.

Да он вернет себе все потерянное в этом нелепом походе!

– А сколько нужно кораблей с командами?

– Да прямо сейчас мы бы взяли не менее трехсот.

– Знаешь, у меня столько нет…

– Так бери у других.

– Да, да. Мне надо будет ехать на Крит, на похороны деда. И там я, пользуясь случаем, поговорю с другими царями.

– Только не плати вперед, Менелай. Они сейчас все в затруднительном положении. С теми, кто не будет соглашаться на твои условия, просто не разговаривай. Желающие все равно найдутся.

– Еду немедленно. А ты пока останься у меня. Будь здесь за хозяина. Ведь ты мой боевой товарищ, а теперь и компаньон в весьма выгодном деле. Я тебе полностью доверяю.

– До свидания, мой друг. Возвращайся скорее.

– До свидания.

Легенда говорит о том, что Менелай оставил Париса за хозяина в собственном доме. И это правильно.

Непонятно другое. В те времена, когда купцы мало отличались от разбойников. Когда людей могли украсть на любой дороге, или во время морского купания, и продать потом в рабство.

Когда крали не только простолюдинов, но и дочерей самого Зевса, когда троны, царства, а заодно цариц по многу раз буквально рвали друг у друга из рук. Так вот, когда это все происходило, надо было иметь весьма веские резоны поступать так, как поступил Менелай.

И мы думаем, что описали мотивы его поведения весьма правдоподобно.

Не согласный с нами читатель может попытаться придумать что-либо более логичное.

Впрочем, мы пишем фэнтэзи, а не историческое расследование. И пусть скептик считает, что автор все это просто придумал ради занимательного сюжета.

Елена была дочерью Зевса и Леды, жены спартанского царя Тиндрея. Потом, старясь скрыть простоту нравов на Олимпе и вокруг него, придумали малоправдоподобную историю, как Зевс овладел Ледой, превратившись в лебедя.

Надо было царю богов так напрягаться! Он перепробовал почти всех цариц Эллады, и их мужья смиренно молчали в тряпочку. И этот милый обычай отнюдь не канул в вечность.

Столетиями позже цари многих стран спокойно овладевали женами своих герцогов, графов, баронов и простых дворян. А те молчали перед повелителями так же, как и цари Эллады перед Зевсом.

Считанные прецеденты обратного поведения стали достоянием героических историй. Но потому эти истории так и запомнились, что были единичными исключениями из правил.

А так, что царственное быдло перед богами, что дворянское быдло перед царями молчало, и только мечтало подороже запросить с высокопоставленных проказников за пользование своими супругами.

Впрочем, мы отвлеклись.

Плод любви Зевса рос весьма сладким. И юную Елену похитил афинский царь Тезей и его друг Пирифой.