Нэйш стоял перед ними на коленях.

* * *

На полсекундочки, половину глупого мига — захлестнуло облегчением. Растворило в злорадных мыслишках наподобие «Ну, вот одной проблеме и конец, чудненько, чудненько». Целых пять шагов я наслаждался распрекрасной картиной: Нэйш на коленях — подумать только! — руки связаны или скованы, ребята из Гильдии торчат себе расслаблено прямо над пленником.

На шестом шаге явился крысиный визг. Такой, будто крысу поджаривали на медленном огне. И я остановился, малость не дойдя до честной компании.

— Боженьки, что тут творится-то, а?

— А-а-а, Сорный!

Джерк распахнул мне объятия сходу. Его вечный компаньон вскинул было арбалет, но тут же опустил. Медленно этак, рисуясь.

— У нас вот небольшая беседочка с твоим напарничком, Сорный, — разливался Лапочка, изображая жест бывалого фокусника. — Решили вот с утра пораньше свести с ним знакомствие. У тебя же, вроде, были с ним какие-то проблемочки? Ну вот, ты теперь считай — их нет. Всегда рады другу помочь, м-м-м?

— Рука руку моет, — поддакнул Батти (или как его там?). Щербато и недоумисто ухмыльнулся.

— У тебя есть друзья, Лайл? — не остался в стороне Нэйш. — Надо же. Представишь?

Будьте знакомы, господин устранитель — это два идиота, которые только что поздоровались со мной девизом Гильдии. Два идиота — это наш «клык», который, кажись, возомнил, что он на светском рауте.

— А он забавненький, ну надо же, — Джерк потирал лапки и облизывался. Махал мне — подзывал поближе. — Такой беленький, такой гладенький, такой… недешевенький. И покладистый, просто душка, а нам же очень нравятся покладистые, м-м-м? И хлопот-то не доставил, такой разумненький! Некоторые-то, знаешь… когда им в затылок наводят арбалет — еще дрыгаются, на коленочки становиться не хотят, а этот — оружие в травку выкинул, ручки вытянул, такой хороший мальчик, м-м-м?

«Хороший мальчик» растянул губы пошире, глядя немигающим взглядом того, кто настроился пообедать двумя придурками из Гильдии.

— Не доставил хлопот? — удивился я. — Прямо как-то, знаете ли, даже и не верится.

Джерк в ответ запустил в меня смешочками — легкими, как бумажные шарики из плевательной трубки. И начал заверять, что главное же найти общий язык, и вот они его прекрасно нашли, никаких просто проблемочек…

Я видел как минимум одну большую проблемочку. Размером с живого Рихарда Нэйша. У которого такой вид, будто он в полнейшем восторге от происходящего. Притом, что «клык» безоружен, стоит на коленях, а руки у него скованы… нет, связаны.

Связаны спереди.

Солнце нещадно палило макушку, и в знойном мареве расплывалась тупая болтовня Джерка Лапочки. Терялась, как звон мошкары. Оставалась только пронизывающая до костей улыбка человека, который стоит на коленях.

Они связали ему руки. Спереди.

Не сковали оковами, блокирующими магию. Связали. Связали спереди.

Черти водные — их что, не предупреждали, с кем они дело имеют?!

— …а, Сорный?

Вздрогнул, вынырнул из мутного марева, непонимающе хлопнул ресницами.

— Говорю — ничего не хочешь сказать на прощаньице своему напарнику-дружочку? Может, он даже немножко проникнется и попросит у тебя прощеньица за обидки, м-м-м?

— Да, Лайл. Ничего не хочешь мне сказать?

«Давай, Лайл, — вкрадчиво шепчет усмешечка, — ты же понял, да? Ты уже понял, что им конец. Но теперь же есть еще ты. Что предпримешь?»

Крыса остервенело взвизгнула, подпрыгнула, и мысли понеслись и заскакали наперегонки с ней. Двое идиотов стоят слишком близко, арбалет опущен, Джерк поигрывает ножом. Крикнуть этому, как-его-там-Бетти, чтобы стрелял прямо сейчас — черт, он же не успеет даже поднять арбалет, сколько там надо Нэйшу, чтобы вскочить на ноги и обезоружить обоих? На такой дистанции наверняка справится быстро, начнет, как только я рот открою, не годится. Если крикнуть и одновременно метнуть нож? Я за десять шагов, вдруг он не успеет увернуться, да кого я обманываю, успеет, он же на меня и смотрит, а идиот-как-там-бишь-его-Багги не успеет выстрелить, а если он только ранит Нэйша — я со своей попыткой буду точно покойником…

— Только ты уж не порти ему личико, Лайл, личико, говорю, не порти, — ворковал Лапочка сизым голубем, — ценненький товар, мы ведь для того и в живых оставляли, понимаешь. Такие на рынке в Тавентануме ох как ценятся, а у нас тут как раз есть, кому сбыть… эх, Сорный, тут тебя разыскивал кой-кто — но об этом потом будет беседочка, ха, разговорчик.

А если попробовать сблизиться, обойти Нэйша сзади, заговорить зубы и ему, и этим ходячим трупам… да нет, не даст возможности, у меня только один ход, и как раз его он и ждет — неужели и повязали его так легко, потому что решил устроить мне испытание? Что тогда… метнуть нож в затылок Джерку, со Стрелком Нэйш уже сам разберется, нет, не годится, он знает теперь, что я из Гильдии, он думает — я навел этих оболтусов на него, он этого тебе не спустит, тебе конец так и так, Гроски…

— На рыночке, говорю, ценятся, — доносилось до меня как из Водной Бездны, — ты, лапочка, не бывал на рыночке в Тавентануме? Такой интересненький рыночек, где выше всего ценятся те, у которых не только личико-фигурка, но еще и чтобы покладистые. Так что ты уж привыкай быть послушненьким, мальчик, а то упорных там обламывают. Неделька под плетьми и исцеляющими зельями, неделька с оголодавшими пиратами — и ломаться уж и не хочется. Особенно как увидишь, что дальше бывает, с теми, кто упорничает, м? Так что ты уж привыкай и не трепыхайся — такого, как ты, все равно не пошлют в каменоломни, а приспособят под что другое. Ну, это ничего, уж совсем ничего — привыкнешь, даже, может, со временем и понравится…

Выход, выход, выход, отчаянно верещала крыса, нельзя оставлять в живых этого отморозка, и пока есть хоть малость надежды, что его прикончат — подыгрывать ему тоже нельзя. Но и против него нельзя выступать, сплошные стены, нет выхода, выхода нет, только солнце и скороговорка Джерка, и пронзительная, холодная улыбка того, кто наслаждается ситуацией…

Джерк наконец тоже заметил улыбочку Нэйша и малость расстроился. Жертвы же, вроде как, должны что-то такое испытывать, — нарисовалось на физиономии Лапочки. Отчаяние, ну или страх, или презрение… или хоть тревогу, что ли.

— А вот взглядов таких, знаешь ли, не надо, — поигрывая ножичком, заметил Джерк, — а то я ведь могу и кровушку отворить. А моему дружку, знаешь, очень интересно будет посмотреть, как я это сделаю и что случится потом.

Нэйш облизнул губы и засмеялся таким смехом, что продрало всех.

Меня, Джерка, его друга.

Возможно, даже арбалет.

— Ну, в каком-то смысле, —