Да что там Берк, которого во Франции не было. «Невидимая рука управляет толпой, — записал в дневнике непосредственный участник событий, герой американской Войны за независимость маркиз Лафайет. — Чем больше вы сближаетесь с действующими лицами, разыгрывающими эту чудовищную катастрофу, тем больше темнота и мистерия окутывают вас, и это лишь усиливается со временем».[355]Как же им не усиливаться, добавлю от себя, если еще сегодня вы, что называется, на коне и в белой бурке, командуете, скажем, Национальной гвардией и держите руку на пульсе событий. А завтра вас уже за шиворот волокут на плаху, и единственное, что вы успеваете сообразить, ни на каком пульсе вы ничего такого не держали, а вас самого держали за дурака. Можно понять и Лафайета, и герцога Орлеанского, который написал в прощальном письме: «Я поступил в масонство, которое явилось для меня залогом равенства, в такое время, когда никто не мог предвидеть нашей революции, точно так же поступил я в парламент, который я считал олицетворением свободы. Но с тех пор пришлось мне оставить эти мечты и обратиться к действительности. Не зная, из кого состоит «Великий Восток», считаю, что республика, особенно при самом своем возникновении, не должна терпеть ничего скрытного, никаких тайных обществ. Я не хочу иметь более ничего общего с неизвестным мне «Великим Востоком», ни с собраниями масонов».[356]И это слова человека, более двадцати лет числившегося гроссмейстером самой влиятельной масонской ложи?! Это или стремление снять с себя ответственность, или чистосердечное признание в зиц-председательстве.

Правда, ответственности избежать не удалось. Герцогу, как вы уже знаете, отсекли голову. Голова герцога Карла Брауншвейгского, в отличие от головы его орлеанского коллеги, осталась на плечах, но и он отмежевался от масонов. Запретил ложи в пределах своей юрисдикции, обвинив в кровавой французской вакханалии некую загадочную мощную секту, «которая подкопала основание нашего ордена, отравила все человечество», чтобы «под лозунгами добра и счастья творить темные дела, превращая людей в добычу».[357]Естественно, этот мотив подхватили ученые. Вскоре после падения якобинской диктатуры аббат Огюстен де Баррюэль[358]опубликовал «Мемуары по истории якобинства», в которых проанализировал события революции, что называется, по горячим следам. И назвал виновных: тайные общества розенкрейцеров, тамплиеров и иллюминатов, которые, по мысли аббата, и организовали бойню. «Все было заранее обдумано, предвидено и предрешено, — утверждал де Баррюэль. — Хотя и могло показаться, что ежедневные события не были связаны друг с другом, но, тем не менее, за каждым из них действовала единая тайная сила, направлявшая их к давно задуманной цели. Истинная причина революции, ее характерные черты, ее жестокие преступления — все это непрерывная цепь глубоко задуманного, преднамеренного злодейства». Практически к тем же выводам пришел и профессор Эдинбургского университета Джон Робисон.[359]Название его книги «Доказательства тайного заговора против всех религий и правительств Европы» говорит само за себя. Признаем, Робисон недурно знал предмет исследования, ведь он сам в прошлом был масоном Шотландского обряда.

Историков, как и политиков, легко понять, когда они заговорили о тайных силах, двигавших революционным процессом. И дело тут даже не в том, что якобинский клуб по структуре или, скажем, закрытости мало отличался от секты Адама Вейсгаупта. И не в том, что кровавые «комитетчики-спасители» поголовно являлись замаскированными иудеями, как полагал много позже генерал Череп-Спиридович. Лично я сомневаюсь, что тут он прав, даже принимая в учет позднейший пример большевиков-ленинцев, среди которых действительно было много евреев, скрывавшихся за русскими псевдонимами Каменева, Зиновьева, Мартова, Войкова, Рязанова, Сокольникова и пр. и пр.[360]Да хоть бы якобинцы были готтентотами, лунатиками или, скажем, самураями, какая принципиальная разница?! Кем бы ни были эти деятели, они сами в конце концов оказались всего лишь расходным материалом. Точно таким же, как их далекие последователи из ленинской гвардии, и те и другие кончили плохо, значит, если и стоит говорить о тайном заговоре, то кто-то им третий заправлял. И этот кто-то мастерски манипулировал Робеспьером и его комитетчиками, заставлял таскать из огня каштаны, при этом сохраняя инкогнито как для нас, грешных, так и для самого «всемогущего» Комитета. Да об этом говорил сам Максимилиан Робеспьер. «Мне кажется, нас все время помимо нашей воли подталкивает «скрытая рука», — записал он незадолго до гибели. — Каждый день наш Комитет национального спасения делает то, что еще вчера решил не делать. Существует какая-то фракция, задача которой — разрушить Комитет. Руководителей этой фракции мы не в состоянии обнаружить». Поразительное признание, не правда ли? И, далее: «Они — агенты иностранной силы. Эти агенты должны быть уничтожены, несмотря на их артистическое вероломство и маски, которые они всегда носят».[361]Что скажете на это? Паранойя? Быть может, и так. Чем, как не паранойей, объяснить мотивы, двигавшие этим выдающимся человеком, в прошлом сентиментальным поэтом и блестящим адвокатом (выпускником Сорбонны), признанным (до попадания на властный олимп) защитником неимущих, бесправных и обездоленных? Что на него нашло? Как мог оратор, столь много твердивший о свободе, торжестве разума и борьбе с тиранией, сам превратиться во взмыленного, осатаневшего палача, с ног до головы забрызганного кровью жертв, среди которых оказались и его ближайшие друзья? Да что на него такое нашло?