– Да, – прошептал Корсар, – я и мои офицеры примем участие в вашем банкете, но только то угощение, пожалуй, придется вам не по вкусу, королевские наемники! Гребите, друзья, гребите! Через час вам достанется этот корабль со всем его имуществом.

Жадные пираты налегли на весла и с трудом удерживались от выражения своих восторгов. Скоро шлюпка была уже в безопасности.

По одному виду Корсара матросы заметили, что предстоит что-то особенное. Оглядев бегло палубу, он отправился в свою каюту, будто забыв, что уступил ее дамам. Последние, пользуясь мирными отношениями между двумя судами, решились выйти на палубу, как вдруг раздался сильный удар гонга, отражавший нетерпение и гнев капитана.

– Я ожидаю к себе сейчас же первого помощника, – распорядился Корсар. Некоторое время на лице его отражалась борьба, он старался скрыть свои чувства, и когда открылась дверь, впуская Уайлдера, лицо командира было совершенно спокойно и глаза обратились к дамам, которые тоже вошли в каюту.

– Извините, что беспокою вас ради дружеского разговора со своим офицером.

– Пожалуйста, оставьте ваши извинения и распоряжайтесь здесь как хозяин.

Корсар попросил всех присесть и сказал:

– Скверный корабль эта «Стрела!» Не за что похвалить Адмиралтейство его величества: хоть бы капитана-то выбрали потолковее!

– Капитан Бигнал – храбрый и честный моряк.

– Готов признать за ним эти два качества, так как, кроме них, у него ничего не остается. Он мне намекнул, что послан в эти воды на розыски корабля, о котором ходят разноречивые слухи, – я говорю о Красном Корсаре.

Старшая из дам вздрогнула, младшая схватилась за ее руку, но Корсар сделал вид, что ничего не заметил, и лицо его выражало полное спокойствие. Так же спокойно, не обнаруживая никакого волнения, держался и Уайлдер, который непринужденно ответил:

– Его предприятие рискованное, чтобы не сказать безуспешное.

– Может быть, и то, и другое вместе, но он надеется на удачу.

– Вероятно, он допускает обычную в этих случаях ошибку относительно характера того, кого ищет.

– Предполагает встретить обыкновенного пирата – грубого, кровожадного, неотесанного, как другие…

– Какие другие?

– Я вообще говорю о людях подобной профессии. Но тот, о котором мы говорим, намного превосходит всех подобных.

– Не будем избегать слов, господин Уайлдер, и назовем его пиратом. Но не странно ли, что капитан Бигнал, такой опытный моряк, ищет Корсара в этих пустынных водах, тогда как последнему, исходя из его целей, следовало бы плавать в более оживленных местах, посещаемых кораблями?

– Может быть, они заметили судно где-нибудь в узких проливах и направились по следу?

– Очень возможно, – ответил, задумавшись, Корсар. – Ваши моряки рассчитывают ветер и быстроту течения. Им следовало бы еще запастись подробным описанием преследуемого судна.

– Весьма вероятно, что они имеют это описание. – При этом Уайлдер не мог скрыть своего волнения и выдержать проницательного взгляда собеседника.

– Да, должно быть: он мне дал понять, что один агент состоит в тайных сношениях с неприятелем; он пошел даже дальше в своей откровенности и признался, что его успех зависит от ловкости этого человека и от тех сведений, которые он от него получает: должно быть, этот человек имеет какие-то особые средства для передачи сообщений!

– Он назвал его имя?

– Да.

– И кто же это?

– Гарри Арк – другими словами, Уайлдер.

– Бесполезно далее скрываться, – сказал наш авантюрист, поднимаясь с гордым видом, под которым он старался скрыть неловкость своего положения, – я вижу, что вы узнали, кто я.

– Предатель!

– Вы позволяете себе это оскорбление, пользуясь своим положением.

Корсар сделал над собой страшное усилие, но сдержался и продолжал с презрением и иронией.

– Можете передать обо всем вашему начальству, можете им сказать, что морское чудовище, грабящее беззащитных рыбаков и жителей прибрежных селений, боящееся королевского флага, как черт ладана, может во главе ста пятидесяти флибустьеров у себя творить суд и расправу и давать кров и защиту слабым женщинам.

Между тем Уайлдер вполне овладел собой, и любые оскорбления, как и сарказм, уже не производили на него никакого действия. Скрестив на груди руки, он ответил просто:

– Я знал, на что шел: я хотел освободить суда от этого бича морей, который до настоящего времени безнаказанно производил свои опустошения. Теперь моя участь меня не страшит.

– Очень хорошо, – ответил Корсар и ударил в гонг. – Заковать негра и его дружка и наблюдать, чтобы они не могли подать знаков другому кораблю, – приказал он матросу, явившемуся по сигналу.

После ухода матроса он продолжал.

– Мистер Уайлдер, общество, которое вы предали, имеет свои законы, по которым вы и ваши низкие сообщники заслуживают немедленного повешения на реях. Мне остается только открыть эту дверь, объявить о вашем предательстве и отдать вас на волю моего экипажа.

– Нет, вы этого не сделаете! Нет! Вы не можете этого сделать! – раздался голос, который заставил вздрогнуть Корсара и потряс его до глубины души. – Хотя вы порвали все свои связи с людьми, но чувство жестокости не овладело вашим сердцем. Вспомните ваше детство, ту любовь, которой вы были окружены, вспомните Того, Кто велел прощать, Кто все знает, даже наши самые глубокие душевные тайны. Он не потерпит осуждения невинного. Подумайте раньше, чем взять на свою совесть эту тяжелую ответственность. Нет, вы не будете так жестоки, вы не захотите этого сделать.

– А какую участь он готовил мне и моим товарищам в случае удачи своего гнусного намерения? – спросил Корсар резким голосом.

– И Божеские, и человеческие законы за него, – ответила старшая дама, выдерживая взгляд Корсара. – Намерения и цели оправдывают его поведение, в защиту же вашего решения нет ни одного, ни Божеского, ни человеческого закона. Я вижу, что в вашем сердце гнев борется с чувством милосердия.

– Смелое обращение к кровожадному Корсару, не знающему угрызений совести.

– Это голос истины, и ваши уши не могут быть к ней глухи…

– Довольно! – прервал Корсар со спокойным благородством. – Мое решение уже давно принято, и ни просьбы, ни угрозы не могут изменить его. Господин Уайлдер, вы свободны. Если вы и не отличились вашей верной службой мне, то вы дали мне урок вашей выдержкой при исполнении взятой на себя роли, и урок этот сослужит мне пользу в будущем.

Уайлдер был поражен. Чувство унижения и стыда боролись на его лице с чувством глубокой грусти, которую он не старался скрывать.

– Может быть, вы не полностью знаете о моей задаче: я обрекал вас на смерть, а ваш экипаж – на истребление или рассеяние.