1875 года стал практиковать тибетскую медицину. Как отзывался о Бадмаеве хорошо осведомленный начальник дворцовой охраны Александр Спиридович, «он умный, опытный старый человек, знал многое в Петрограде. Бадмаев был очень хорошим врачом, лечил методами тибетской медицины и имел большую клиентуру, но Распутин ему не доверял…»

Рассказывает Владимир Руднев, следователь ЧСК:

«Доктор тибетской медицины Бадмаев водил знакомство с Распутиным, но их личные отношения не выходили из рамок отдельных услуг со стороны Распутина по проведению очень немногочисленных ходатайств. Хотя Бадмаев и был врачом министра внутренних дел Протопопова, однако царская семья относилась критически к способам его врачевания. Григорий Распутин тоже не был поклонником тибетских медицинских средств. Несомненно установлено, что Бадмаев в покоях царских детей в качестве врача никогда не появлялся».

История взаимоотношений Бадмаева и Распутина была такова:

Первоначально Бадмаев был настроен против Распутина, скрывал у себя иеромонаха Илиодора (Сергея Труфанова), и именно Бадмаев был повинен в том, что в руки Гучкова и Родзянко попали копии знаменитых писем царской семьи к Распутину, украденные Илиодором, когда он был в гостях у Распутина, в Сибири. Сохранившийся архив Бадмаева позволяет проследить, как забавно менялись эти письма, посланные Распутину царской семьей по характеру и содержанию, попав в руки врагов правящего императора.

Из письма Илиодора к Бадмаеву.

«…посылаю письма. Письма эти, мне кажется, сами по себе ничего особенного не представляют, но когда примешь во внимание, какому нераскаянному развратнику они написаны, то кожу морозом дерет…»

Письмо великой княжны Ольги, дочери государя, к Распутину, (копия, переданная Бадмаеву, текст оригинала не известен):

Мой милый, дорогой, любимый друг!

Так жалко, что давно тебя не видела. Часто очень хочу тебя видеть и много о тебе думаю. Пожалуйста, напиши мне письмо, я так люблю их получать. Как поживают твои жена и дети. Помнишь, что ты мне говорил про Николая, что не надо слишком, но правда, если бы ты мог знать, как это трудно, когда я вижу, то ужасно! Прости ты меня пожалуйста, я знаю, наверное, это не очень хорошо, мой добрый друг. Дай Бог, мама дорогая в эту зиму не будет хворать. До свидания, дорогой, очень любимый друг. Пора пить чай. Помолись за очень верную тебе и горячо любящую тебя твою Ольгу».

Копия, снятая с этой копии письма, имеет совершенно иной характер, про нее не скажешь, что письмо ничего особенного не представляет:

«…Николай меня с ума сводит. Как только войду в собор и увижу его, то готова на стенку лезть, все тело трясется! Так бы и бросилась на него. Ты мне советовал осторожнее поступать. Но как быть осторожнее, когда я с собой не могу совладать».

В 1912 году, прочитав сообщение о болезни наследника в Спале, Бадмаев пишет государю письмо, содержащее медицинские советы. Письмо сохранилось, и оно позволяет сделать вывод о том, что приверженцу тибетской медицины ничего не было известно об истинном характере болезни наследника, т. е. о гемофилии.

«Ужас объял меня, когда я прочитал сегодня вечером бюллетень о состоянии здоровья государя наследника. Европа не имеет никаких средств против ушиба наружного и внутреннего»…

Впоследствии Бадмаев лично познакомился с Распутиным, и переменил свое отношение к другу государей. «Умный и интересный простой мужик, необразованный, а понимает вещи лучше, чем образованный»

В 1916 году он настойчиво пытался обратить внимание государей на опасность слухов, распространявшихся вокруг имени Распутина.

Из письма к Анне Вырубовой.

«Много лживых документальных данных имеется относительно Григория Ефимовича. Меня очень беспокоит, что вы и верящие вам лица, мало обращаете внимания на это серьезное в будущем дело…»

Из письма к Николаю Второму:

«Только дальновидные и мудрые могут избавиться от стрел, направленных клеветниками и лжецами под благовидным покровом культурности, просвещения, справедливости и чистоты сердца… на ложь и клевету нужно обращать серьезное внимание…»

Из письма к Александре Федоровне:

«Я сказал Григорию Ефимовичу, что он и Анна Александровна часто бывают окружены Азефами (провокаторами), и хотя эти Азефы ловкие, хитрые и неглупые люди, но стремления их часто бывают очень опасны. Кажется, много раз пришлось в этом убедиться…»

Узнав о смерти Распутина, Бадмаев написал письмо к Николаю Второму:

«Глубокая скорбь подсказывает написать следующее: вспоминая исторически все, что происходило и происходит с момента, когда я стал сознательно трудиться, еще в бозе почившего Александра Второго, вспоминая великое трудолюбие царя – миротворца и лично зная Ваше Величество с детского возраста, поговорив с Ее Величеством, был счастливо поражен удивительным духом, знанием и искренностью царицы, увидев государя наследника, подробно схватил его умное детское личико, поговорив несколько минут с августейшими дочерями Вашего Величества, взглянув на их трудолюбивые с детской чистотой личики, я был глубоко тронут и в то же время глубоко возмущен рассказами, распространяемыми умышленно врагами нашего отечества.

Неужели мы все, а всех нас много, не можем бороться с этими немногочисленными, но жестокими крамольниками. Жестокость их особенно обнаружилась в последние дни. Эта жестокость проникла в душу предводителя якобы правых, проникла и омрачила четыре, почти детские души, шестая же душа, даже не поддается пониманию человеческого естества. Можно ошибаться, можно заблуждаться, питать ненависть, злобу, но сделаться кровожадным зверем не так легко…

Имеются особы, которые позволяют себе думать, что совершен патриотический акт. Нелегко жить в этой смрадной атмосфере, которая создала вокруг темноту».

Интересна «арифметика жестоких душ», которая просчитана Петром Бадмаевым. Первая душа – это, несомненно, Пуришкевич. Еще четыре «почти детские души» – вероятно, души великого князя Дмитрия и детей великого князя Александра Михайловича – Андрея, Федора и Никиты, которых молва называла, не без основания, соучастниками убийства, и на основании их соучастия говорила о «заговоре молодых князей». Итого пять «жестоких душ». Шестая же душа, «не поддающаяся пониманию человеческого естества», это организатор убийства Феликс Юсупов.

(48) Рассказывает Анна Вырубова, близкая подруга императрицы:

«…вначале он (наследник) был хорошеньким, хорошо физически развитым мальчиком, но скоро врачи констатировали, что у царевича ужасная наследственная болезнь – гемофилия.

Я вспоминаю красивого, похожего на херувима ребенка с золотыми волосами и прелестными разумными глазами, но при малейшем ушибе его тело покрывалось синяками. Наследника оберегали, как могли, что далеко не всегда помогало – ребенок был подвижный, и после каждого ушиба он горько плакал ночи напролет».

Гемофилия.

«Болезнь крови. Характеризуется неспособностью организма самостоятельно останавливать кровотечения ввиду неспособности крови к свертыванию. Смерть может наступить даже при незначительном внешнем или внутреннем поражении тканей. Клиническая гемофилия характеризуется выраженной с ранних лет склонностью к кровотечениям, интенсивным даже после незначительных травм. Типичными для гемофилии являются суставные кровоизлияния, чаще всего в коленных