– Палантин? – интерес во взгляде Максима заслонил показное презрение.

– Плед, платок, не знаю, как это лучше сказать по-английски. Он лежал в сейфе. Вместе с картой островов Урос.

– Палантин…

Артуро растерялся. Ведь Дима, когда его схватили, чуть ли не в первую очередь рассказал про палантин и зашифрованные в его узелках координаты. Значит, не так они с Максимом близки, если скрывали друг от друга подобные открытия. Да уж, полагаться на дружескую привязанность – дело сомнительное. Сам Артуро предпочитал доверять тем, кого привязал к себе алчностью и страхом. Так поступали командиры конкистадорских отрядов. Так он поступил с Раулем. Поэтому знал, что может повернуться к нему спиной. Может спать, не боясь, что тот решится его обокрасть или, чего доброго, прирезать.

Получив предложение возглавить охранную контору в Трухильо, Артуро сразу отстоял возможность лично нанимать помощников. Люди Скоробогатова не возражали. Самого Аркадия Ивановича он видел лишь один раз, и то по скайпу, в тот день, когда… – Артуро перехватил ладонью предплечье левой руки – в день, когда он стал сильнее и осмотрительнее, когда научился ценить поражения. Так что Рауля он сам выбрал среди десятка других охранников, по большей части занимавшихся, конечно же, не охраной складов, а поисками перуанских следов дяди Гаспара и Серхио.

Артуро рассказал Раулю о возможных богатствах Города Солнца и пообещал сполна вознаградить, если тот останется предан Артуро, даже когда Скоробогатов явится в Перу, чтобы лично отдавать приказы. Таким образом привязал Рауля алчностью. Затем побывал в гостях у его родителей и сестры, живших в Чиклайо. О, ничего особенного не произошло. Артуро мило побеседовал с ними, рассказал им, как доволен Раулем и что тот далеко пойдёт. Посоветовал его сестре хорошего зубного врача. Казалось бы, мелочь. Но теперь Рауль знал, что за предательство поплатится жизнью близких. Так Артуро привязал его страхом. Общение с людьми Скоробогатова научило Артуро, что именно такой страх – невыраженный, затаённый – действует лучше всего. Он подпитывается не конкретными угрозами, а твоей собственной фантазией. Это был хороший урок. Ничуть не хуже, чем лицезрение того, что Шахбан сотворил со старшей сестрой Артуро.

Едва лодку накрыл ливень, вокруг стемнело. Началась лёгкая качка. Ветер и дождевые капли прорывались с носа и кормы под брезентовый навес. От них было не укрыться. Рауль и лодочник давно натянули дождевики. Только Максим сидел ничем не прикрытый.

Перекрикивая непогоду, Артуро рассказал ему о палантине. Объяснил, что узелки на длинных нитях были чем-то вроде кипу, только каждый отдельный узелок нужно считать не десяткой, как делали инки, а единицей. Так складывались вполне конкретные координаты места. Омута крови. Он и являлся отправной точкой. Именно там следовало начать экспедицию в поисках Города Солнца.

Артуро с удовлетворением признал, что его насмешка была изощрённой, вполне в духе соляриев. Он не просто с первых дней передал Максиму палантин, но и раскрыл его тайну, упомянув о пропавших неподалёку от Омута крови путешественниках. Максим ничего не понял. До Шустова-старшего ему было далеко.

– Скоробогатов гонялся за вами по двум континентам, а ответ лежал у него под носом. Да я и сам не сразу понял, в чём тут дело. Когда его люди пришли в квартиру дяди Гаспара… В общем, ты уже знаешь, я успел передать карту островов Урос переводчику. Так спас её. А палантин просто выложил из сейфа. Оставил на кресле, в котором потом сидела тётя Иса. Так спас палантин. Он никого не заинтересовал. Всё просто. Одного не могу понять: зачем Серхио оставил тебе и карту, и координаты отправной точки? Если хотел, чтобы ты пошёл по его следу, почему не оставил, например, дневник Затрапезного? Что скажешь?

Максим молчал. Потерянно смотрел на дно лодки. Сжимал в кулаках ремень от лежавшей на коленях сумки. Его одежда успела вымокнуть. С козырька кепки срывались капли воды. Так можно и простудиться.

В сером мельтешении дождя обозначилась стая едва различимых птиц. Они с молчаливым упорством, то припадая к реке, то возвращаясь в высоту, сражались с непогодой. Трепыхаясь, будто флаг, сорванный с флагштока, стая растягивалась в заострённый клин, потом сжималась в ком. Иногда казалось, что птицы вовсе застыли, подвешенные на невидимых нитях, и всё же они летели вперёд, к рубежу, отделявшему грозу от мирных, ничем не потревоженных сумерек.

Вода Амазонки здесь была тёмно-коричневой, как дешёвое, разбавленное водой какао. Она ребрилась, вскипала под ливнем. Кое-где обозначились водовороты. Местные индейцы сказали бы, что там под грозовой рокот просыпались духи реки – призрачные анаконды, обладавшие далеко не призрачной склонностью утягивать на дно как лодки, так и массивные сломки деревьев, а потом насилу выплёвывать их где-нибудь в стороне. Рауль, подметив водоворот, кричал рулевому, и тот менял направление, при этом оставался спокойным.

– Жаль! – крикнул Артуро, указательным пальцем протирая линзы очков от дождевой влаги. – Теперь твоя статуэтка мне ни к чему. Как я сказал, слишком поздно, чтобы выйти сухим из воды, уж прости за каламбур. Скоробогатов знает о палантине. Дима всё выболтал его людям. И карту со статуэтки, ясное дело, отдал. Кажется, её Аня перерисовала, так? В общем, она была у него на телефоне. Значит, мне Скоробогатова не опередить. Лучший вариант – и дальше играть роль верного слуги. Отправлюсь в экспедицию вместе с Аркадием Ивановичем, а там…

– Дурак ты, – неожиданно выдавил Максим.

Артуро едва расслышал эти слова, но понял их по движениям губ. Растяжные стенки «Pedrito III» истерично хлопали, так и норовя сорваться с креплений. Говорить становилось сложнее. Затем Максим добавил уже громче:

– Ты больной на всю голову, как и твой Скоробогатов.

– Не стоит грубить. Зачем?

– Ты и правда надеешься разбогатеть? Правда веришь, что найдёшь свой Эльдорадо?

– Не вижу в этом ничего предосудительного, – прокричал Артуро, не уверенный, что Максим улавливает все его слова. – А дядя Гаспар был другим. Никогда не думал нажиться. Я рассказывал, как он нашёл погребальную маску? Помнишь, что он сделал? Отдал в Национальный музей археологии. Думаю, он только поэтому согласился держать в тайне всё, что узнал о Городе Солнца. Боялся, что найдутся желающие его разграбить. А дядя, конечно, готовился открыть отдельную экспозицию в Лиме, а может, и вообще новый музей, почему бы нет. Дядя даже мне не доверял. И правильно делал.

Когда «Pedrito III» приблизилась к берегу, покрывавшие его деревья отчасти смягчили порывы ветра, и Артуро смог продолжить без надрыва в голосе:

– Я уважаю дядин выбор. Но сам поступлю иначе. Моя семья заслужила, скажем так, небольшую компенсацию за те, скажем так, неприятные переживания, которые на неё обрушились из-за Гаспара. Поверь, я не хочу нажиться на Городе Солнца и на всём, что с ним связано. Я хочу взять то, что причитается моей семье по праву.

Лодка наконец свернула в полноводную протоку. Сам Артуро едва ли нашёл бы это заросшее устье даже в хорошую погоду, что уж говорить о блужданиях в грозовых сумерках – они бы привели его прямиком в какой-нибудь водоворот. Лодочник знал своё дело.