9 августа 1971 года:

«Незаметно пролетели 2 недели моего пребывания здесь. Аня держится молодцом — ровна, спокойна и замкнута, как всегда. Сдает экзамены (вступительные в Дальневосточный государственный университет, ДВГУ. — Прим. авт.) она вполне благополучно — перед первым волновалась, <…> а перед вторым была совсем спокойна. Теперь история. Приложим все усилия, чтобы получить хотя бы 4. А вот как быть с сочинением. Я боюсь, все же ее неграмотность меня очень беспокоит…»

«Когда я поступала, — рассказывает Анна Андреевна Капица, — отец, чтобы вообще не иметь к этому никакого отношения, уехал в Австралию. Дальше, видимо, ничего не было! А в Антарктиду ему, наверное, уже не позволяло здоровье. Он не хотел, чтобы я вообще в географию лезла! Считал, что это не для меня. А мне, если сказать, что нельзя, то обязательно пойду! Характер у меня такой, фамильный — что ж сделаешь! Эта непоседливость у нас от предков, от Крашенинникова, который первым исследовал Камчатку, — эта родственная линия идет от Ляпуновых.

Факультет в Дальневосточном университете назывался почему-то не географическим, а геофизическим. Самое забавное, что параллельно со мной поступала еще какая-то Капица, и за ней следил весь местный крайком, чтобы она поступила. И когда отец прилетел, ему сказали: „Извини, но она все завалила“. А он: „Как завалила?! Она ж поступила — у нее все пятерки!“ В общем, не за той следили… Поступала я абсолютно на общих основаниях. Последний год, когда родители уехали на Дальний Восток, я училась в школе и жила у бабушки в Институте физпроблем. А как окончила школу, поехала поступать во Владивосток».

19 августа 1971 года:

«Все у нас хорошо: Аня пошла получать студенческий билет. Она, конечно, очень рада, но к ее радости прилепилась горечь: отдаем собачку, к которой она так успела привязаться. Вчера вечером потихоньку от меня плакала. Я ощущаю себя негодяйкой и деспотом — девочка заслуживает того, чтобы исполнить ее желание. Я ей предложила, раз она так переживает, оставить Варежку у нас. Но умом ей ясно, что это нас свяжет по рукам и ногам, придется отменить 2 интересные поездки — на оз. Хасан и в Находку, вообще — трудное дитя в доме. <…>

В Приморье — море разливанное. Была 2 дня по мебельным делам в Арсеньеве — приняли там кое-какие мои предложения, посмотрим, как они их выполнят. Во всяком случае, встретили и проводили меня по I разряду. Назад возвращалась на маленьком самолетике Ил-14, летели низко, было очень интересно смотреть на поля и леса, и действительно, все залито водой. <…>

Уже через 20 дней Андрей будет во Владивостоке, а 3 сентября — в Москве…»

Время шло, и вот наконец состоялось историческое событие — возник Тихоокеанский институт географии.

«ТИГ ДВНЦ АН СССР был основан 1 октября 1971 года на базе группы лабораторий Дальневосточного геологического института, — пишет В. А. Дергачев. — Поэтому первая запись в моей трудовой книжке — „Зачислен младшим научным сотрудником Геологического института“».

Среди первых сотрудников института были академик К. К. Марков, доктора наук В. Я. Сергин, С. Я. Сергин, Б. И. Втюрин, В. В. Никольская, Ю. Г. Пузаченко и Э. Г. Коломыц, кандидаты наук Ю. П. Баденков, В. Г. Коноваленко, Г. В. Колонин, Ю. И. Миротворцев, С. Ф. Филипас и другие.

Тихоокеанский институт географии должен был заниматься географическими глобальными и региональными прогнозами. Планировалось построить математическую модель с применением современных достижений кибернетики и использованием экономических оценок. По предложению профессора Ю. Г. Саушкина в ТИГе был создан сектор экономической географии, в составе которого планировалось организовать лаборатории систем расселения, территориально-производственных комплексов, географии морского хозяйства и экономической оценки природных ресурсов и рекреационной географии[244].

В Тихоокеанском институте географии Андрей Петрович размахнулся широко. Юрий Алексеевич Авдеев, кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник ТИГ ДВО РАН, вспоминает: «Что меня поразило в структуре создаваемого Тихоокеанского института географии, это разнообразие специалистов и, на первый взгляд, разнонаправленность тех исследований, которые были заявлены в его тематике. К моменту моего появления институту еще не исполнилось и года. То есть все только разворачивалось, и для нового человека, да еще и не очень-то отягощенного системными знаниями, все это казалось хаотическим, случайным. Ну что общего между населением, тиграми, математикой и медициной?»

1 ноября 1971 года:

«…Мы пока здоровы, Надя вполне жизнерадостна, только после школы спит часа по 2–3. Я пока не работаю, но разговоров на эту тему много, может быть, они и перейдут к делу? <…> Поставили Андрею в служебный кабинет шкаф моего изобретения, и еще я познакомилась с академиком Окладниковым, который оказался очень милым и приятным человеком, который умеет рассказывать не только о неолите Вост. Сибири, который он изучает, но и о Египте, Ленинграде — вообще он меня очаровал.

Мы много слушаем музыку — в основном свои пластинки, кроме этого были на концерте А. Волконского и его ансамбля „Мадригал“. Зал был переполнен, люди стояли и сидели в проходах, успех большой, и мне было очень приятно, что здесь люди неравнодушные к музыке. <…>

У нас стоит дивная золотая осень без дождей с ночными холодами. 2 дня назад была в лесу — собирала мох для окон. Здесь он совсем другой, чем на Николиной Горе — пушистый, как мех (на земле), или короткий, как бархат (на камнях), с камней он снимается, как чехол. Агат бегал за нами и вдруг испуганно завопил. Оказалось, что он прилип к колючей аралии, да так, что не мог двинуться никуда. Морда испуганная, полусидит на корточках, а аралия (ствол) прицепилась вертикально через все его длинное ухо и шерсть на груди. Вся шкура вместе с кожей съехала к хвосту. С трудом я его отпутала. <…>

Через 2 дня будет конец четверти, и Надя неделю будет дома.

Аня учится легко (пока!), в английской группе ей просто нечего делать, она на 2 порядка лучше знает язык, чем все остальные. Преподаватель хочет перевести ее в группу 2 курса филологического ф-та, но Аня не хочет, так как не любит грамматику… Она весела, ровна, завела себе 2-х подружек. Единственное, что мне не нравится, — это трехкратное в неделю занятие спортом. Это многовато, да и устает она здорово после метания ядра, копья и еще чего-то.

Андрей в прошлое воскресенье ездил охотиться на фазанов. Проходил целый день, надышался и устал, потом 2 дня отсыпался. Принес 3-х фазанов, щипали их всей семьей, они вышли очень вкусные…»

Всего ничего прошло с назначения Андрея Петровича во Владивосток, а уже о себе начало заявлять здоровье.

25 ноября 1971 года:

«26/ХI. Дописываю письмо на следующее утро после звонка Андрея из Москвы, когда он сообщил мне о своем сердце. И как я Вам благодарна за организацию визита Алима Матвеевича! (тесть брата Сергея Петровича Алим Матвеевич Дамир, главный врач правительственного санатория „Барвиха“, основатель кардиологической