«Товарищ генерал, я не согласен с вашей практикой “срезать” количество дивизий, которые мы указываем. Уже подошло время очередной сводки по Германии, а я не могу ее выпустить с искаженными данными. – Воспроизводит диалог с начальником Разведупра Новобранец. – Голиков молча извлек из сейфа лист александрийской бумаги, развернул на столе и сказал:

– Вот! действительное положение на наших границах. Здесь показано гораздо меньше дивизий, чем у вас.

Я посмотрел на схему. На ней синим карандашом были показаны немецкие дивизии вдоль наших границ.

– Что это за документ? Откуда?

– Его дал нам югославский атташе полковник Путник. Эти же данные подтвердил и наш агент из немецкого посольства в Москве. Этим данным верит “хозяин”, – пояснил Голиков. И уже тоном приказа сказал: – Так что не будем спорить, выпускайте сводку по этим данным.

Я ответил, что без проверки по этим данным выпускать сводку не могу, и попросил схему в отдел для анализа.

При изучении схемы Путника прежде всего бросалось в глаза, что количество дивизий значительно уменьшено, причем в их расположении вдоль нашей границы не было никакой идеи. Нумерация дивизий совпадала с теми данными, которые уже имелись в нашей старой сводке. Нам всем стало ясно, что это обыкновенная немецкая “деза”. Стало ясно и другое: наши сводки попадают в немецкую разведку. Мы подозревали, что и наш агент из немецкого посольства тоже дезинформатор. Немецкое посольство в Москве широко и умело развернуло дезинформационную работу и ловко направляло свою “продукцию” в каналы нашей разведки и в правительство. Причем характерно, что дезинформационный материал попадал к нам не из наших источников, а “сверху”. Наметились и каналы проникновения дезинформации. Сначала она попадала к «соседям», в агентурную сеть НКВД или в контрразведку. Потом, конечно, с помощью Берии дезинформация докладывалась Сталину. И уже от Сталина шла в Разведуправление Генштаба. …

Работники Разведупра борьбу против дезинформации сосредоточили прежде всего вокруг количества вражеских дивизий, развернутых на наших границах. Мы показывали их истинное количество, а немецкая разведка всячески пыталась скрыть его или уменьшить; кроме того, нас уверяли, что Германия будет наносить удар по Англии. В этой борьбе немецкая разведка нас победила. Советское правительство и военное руководство верили вражеской дезинформации, а не собственной разведке. Не верил ей даже сам начальник Разведупра и систематически, с каждой неделей все больше и больше “срезал” количество немецких дивизий, подгоняя наши разведданные под сообщение Путника».

В.А. Новобранец был человеком новым в разведке, поэтому допустил возможность поступление дезинформации о перебросках немецких дивизий из посольства Германии в СССР и не просто о перебросках, а об деталях таких перебросок. И более того, допустил целенаправленную деятельность немецкого посольства в этом направлении. Известно, что «наш» агент в посольстве не передавал такой информации, но получается, что о его существовании знали в Разведупре, что могло привести к провалу нашего источника информации. Из воспоминаний Новобранца следует, что разговоры о дезинформации и каналах ее поступления в Разведывательное управление обсуждались (не могли не обсуждаться) ее сотрудниками и вызывали их озабоченность.

Обвинения Новобранца в адрес Голикова в том, что тот постоянно «срезал» количество дивизий, когда ему докладывалась группировка германских войск на границах СССР, совершенно беспочвенны, так как эта группировка и так постоянно существенно завышалась в разведывательных сводках, подготавливаемых информационным отделом, представляя искаженную картину действительности и провоцируя командование на принятие неадекватных решений. Голикову следовало «срезать» много больше.

Данные воспоминания Новобранца являются результатом его «послезнания», постоянного возвращения к обстановке кануна войны, к предвоенной атмосфере в Разведупре, к ведущимся разговорам с сослуживцами в это время и мучительных переживаний по поводу того, что можно было предпринять в его положении, чтобы не допустить трагедию 22 июня.

В ноябре – декабре германский генеральный штаб сухопутных войск продолжал уточнение и проигрывание на штабных учениях (29 ноября, 3 и 7 декабря) вопросов о главных стратегических направлениях, о распределении сил и средств для наступления, а также согласовывал результаты этой работы со штабом верховного главнокомандования и Гитлером.

Вместе с тем возможность присоединения Советского Союза к «Тройственному пакту» все еще не снимается с повестки дня, хотя и проводится командно-штабная игра по вторжению в СССР. 3 декабря Гальдер записал в своем дневнике:

«В первой половине дня был разыгран второй этап штабной игры по Восточной операции (1‐й обер-квартирмейстер). Второй этап – до рубежа Минск, Киев. …

Русские предложили болгарам заключить пакт о взаимопомощи, а также обещали им пересмотр границ Югославии. Югославия в случае ее присоединения к Германии получит твердые гарантии неприкосновенности и Салоники в придачу. За это она должна лишь демилитаризовать Далмацию [желание Италии]. …

“Уже через три месяца положение может оказаться менее благоприятным для Югославии”. Ни Болгария, ни Югославия не должны принимать участия в военных действиях. Те территории, которые будут заняты силой германского оружия, конечно, будут розданы, а не останутся у Германии.

Сталин хочет достичь своих целей путем альтруистической политики. Если он не найдет себе поле деятельности на Балканах, будет искать его в другом месте.

Германия будет покупать у Югославии продукты ее хозяйства по твердым ценам в течение длительного времени. …

в. Франко ведет себя капризнее, чем когда-либо. Он заявил, что не может быть установлено точного срока для вступления [Испании] в войну. “Нельзя предвидеть, сколько времени займет подготовка”. Он просит о присылке специалистов, в том числе и для организации экономики. Франко требует, чтобы операция в Восточном Средиземноморье была проведена одновременно с операцией в Западном Средиземноморье.

г. Переговоры между Шнурре и Молотовым: Русские согласны поставить нам 1 млн. тонн зерна («из материальных резервов»), но ожидают более значительных, чем до сих пор, ответных поставок. Уравнять сальдо! (распоряжение Гитлера. – М.А.).

д. Турция очень недоверчива к «персональной политике в Кремле».

…. ж. Наши предложения Молотову (здесь и далее выделено мной. – М.А.): Мы предлагаем один открытый договор и два секретных соглашения сроком на десять лет. Русские согласны присоединиться к Тройственному пакту в случае заключения пяти секретных протоколов:

1. Относительно Финляндии, с которой они хотят прийти к соглашению без применения силы.

2. Относительно Болгарии, которая должна заключить с Россией пакт о взаимопомощи (в этом случае Болгария может присоединиться к Тройственному пакту).

3. Об аренде опорных пунктов на Босфоре.

4. Относительно Турции, которой следует предъявить требование о присоединении к Тройственному пакту; в случае согласия – гарантия ее границ. Если последует отказ, то «дипломатическое и военное давление со стороны Германии, Италии и России». Япония должна отказаться от своих концессий на Сахалине.