Подруги остались сидеть за столом ― оглушенные новостями, придавленные свалившейся на них ответственностью. Шутка ли ― им предстоит изменить судьбу целого королевства! 

― Ох, что-то мне боязно… ― выдохнула впечатлительная Нанна.

― Хватит ли нам силенок? ― подхватила Ювина. 

И даже Бастинда опустила подбородок на ладони, сложенные на столе, на миг прикрыла глаза:

― Ой, и меня пробрало! ― призналась тихо.

Спать в эту ночь девчонки улеглись с трудом. Долго сидели в спальне Анналейсы, шептались, гадали, как они могут повлиять на Совет, и клялись помогать и защищать друг дружку до последнего. 

Утром, с первым ударом колокола, означающим шесть хвалей до полудня, все четверо вскочили, умылись, оделись и сразу после завтрака вместе отправились к дому рейвы Тордис. Прощание вышло душевным и трогательным настолько, что и сама Лейса, и ее подруги вышли в слезах. 

Анналейса и вовсе держалась за уши, в которых все еще звенел отчаянный крик Мауры: «Ты как мама и папа! Уйдешь и не вернешься! Не уезжай!»

― Что-то я за тебя переживаю, Лейса! ― подхватила подругу под локоть Нанна. Ее Дар улавливать чужие чувства говорил, что нэйта близка к обмороку. 

― А давайте заглянем в храм Четырех, попросим Столпы о милости к нам и к тем, кто остается, ― Бастинда подхватила Анналейсу под второй локоть, тревожно заглянула ей в лицо. 

― Не успеем. Четверть хвали до полудня, ― попыталась остановить подруг Ювина.

Но Анналейсе вдруг показалось, что в храме им следует побывать обязательно. 

― Дорогой Ночи пойдем ― всюду успеем, ― решила она и открыла окно во тьму. ― Ну же, смелее! 

Храм был пуст, тих и полон света. 

Девчонки разбрелись по сторонам ― каждая к своему Столпу. Затеплили лампадки, сложили ладони лодочкой, зашевелили губами, прося о милости. 

Каменные изваяния, как всегда, молчали. 

Равнодушно смотрел на Анналейсу Черный Змей. Безразлично витал взором где-то вдали покровитель рассветников ― Белый Лебедь. Сурово, свысока сверкала пламенными очами Огненная Ящерица ― символ Дома Дня. Холодно и кровожадно скалил зубастую пасть тотем Дома Заката ― Серый Крокодил. 

Если Лейса ждала каких-то чудес и знаков, то напрасно. Алтарь не отозвался на ее прикосновения, Черный Змей не пошевелил даже кончиком хвоста, а колокола под четырехгранным сводом так и не ожили. 

― Пора, ― окликнула Анналейса подруг. ― Иначе даже дорога Ночи не спасет нас от опоздания. 

Удивительным образом тишина и покой, царящие в храме, заполнили и ее мятущееся сердечко, наполнили уверенностью в необходимости ехать в столицу, действовать, бороться! 

― Да, пора, ― Бастинда, Нанна и Ювина подошли к Анналейсе, убедились, что ее губы и скулы снова порозовели, а в глазах вместо слез появилась решимость.

Вчетвером, плечом к плечу, девушки вышли из храма. На верхней ступеньке Лейса заметила мужчину в плаще темпларов, с покрытой капюшоном головой. Плащ выглядел выцветшим и поношенным, а мужчина, похоже, был таким худым, что его костистые плечи выпирали даже из-под плотной ткани верхней одежды. 

Подруги спустились по четырем широким ступеням, миновали незнакомца, отошли на пару десятков шагов.

― Лейса, давай скорее! ― потребовала Бастинда. 

Анналейса шевельнула губами, очертила рукой круг и, пока подруги одна за другой исчезали в темном провале, зачем-то оглянулась. Словно ее окликнул кто-то. Скользнула взором по колоннам храма. Пробежалась рассеянно глазами по костистой фигуре темплара, который вдруг поднял голову и уставился ей вслед. 

«Не думала, что храмовники бывают светлыми, как сыны Ночи, и носят бороды», ― подумала, как о чем-то незначительном Лейса и, отвернувшись, шагнула во тьму.

Река Пустоловка, в верховьях почти прямая, к югу становилась все более извилистой. Она петляла между холмами и взгорьями, словно сапожник, перебравший бракаренсы, в незнакомом квартале. Ее берега, высокие, скалистые, были почти необитаемы. 

Отряд магов особого назначения, к которому присоединились Эйлерт и два брата-темплара, потратил три дня, чтобы отыскать хоть один поселок, а в нем ― проводника, способного подсказать дорогу к пещерам. Еще половину дня пришлось потратить на то, чтобы вернуться вверх по течению реки: пещеры, как оказалось, отряд проскочил, так и не заметив. 

― Вот, вот он ― спуск! ― Парнишка из селян, нанявшийся к отряду провожатым, указал на одному ему заметную тропинку через густые заросли колючего кустарника, когда солнце уже почти скрылось за подернутыми сизой поволокой холмами на другом берегу реки. ― Только лошади тут не спустятся, нет! Да и вам, господа маги, лучше утра дождаться. 

― Что нам мешает спуститься сейчас? ― Эйлерт не хотел терять ни хвали. 

― Так дождь прошел. Размыло тропинку! Скользко там сейчас, как бы вам ноги не поломать, ― рассудительно пояснил парнишка. 

― За свои ноги бойся, ― проворчал Витт, но в колючую чащобу не полез. Оглянулся на командира отряда, дэя Бреннана. ― А что, дэй, может, превратите узкий лаз в торную дорогу? 

― Спалить предлагаешь всю эту поросль? ― приподнял бровь командир отряда, уже примериваясь к ближайшим веткам. 

― Не надо всю! ― всполошился мальчишка. ― Тут же птичьи гнезда и змеиные норы! Вся живность поляжет под огнем!

― Ты смотри, защитник живности выискался! ― хмыкнул Витт. 

― Он прав. Негоже безвинных тварей губить, ― возразил Валь. ― Давайте я мечом дорогу прорублю. 

― Руби, коли рук не жаль, ― с усмешкой отошел дэй Бреннан. ― Мы пока лагерь разобьем, раз уж все равно до утра тут торчать придется. 

Валь взялся за меч и с молодецким уханьем принялся рубить ветки, расчищая путь к обрыву. Через четверть хвали его сменил Витт. Эйлерт тем временем разбил палатку, сложил костер, присел на траву у весело потрескивающего огня и принялся чистить мучнистые коренья, чтобы запечь их потом на углях. 

― Вижу, с походной жизнью ты не понаслышке знаком, ― присел подле него нэйт Маракс, тоже высыпал перед собой кучку корнеплодов и начал скоблить их ножом, который извлек из-за голенища сапога. ― Жаль, что силы лишился. Ты ведь из наших был, из ночных?

Отрицать очевидное Эйлерт не стал. Кивнул настороженно. Нэйту Мараксу даже родовая фамилия Ренсли могла быть знакома, и если маг некстати ее вспомнит, то сразу поймет, что перед ним ― второй сын главы Дома.