Теперь же времена изменились, многие из друзей отвернулись от опального Бунича и его семьи, из влиятельного городского политика он превратился в заштатного университетского чиновника.

…Надя преподавала иностранный язык (что самое интересное, не испанский или французский – те языки, которые она изучала в вузе, а немецкий) на подготовительных курсах и подрабатывала в крупной консалтинговой компании.

…Мы обсуждали буквально все – особенности герцословацкого и немецкого менталитетов, различия в культуре, политические события, светские сплетни, погоду, книжные новинки. Мнение Нади всегда отличалось глубиной и поражало оригинальностью, и я радовалась тому, что нашла в ее лице вдумчивого собеседника.

…В марте 1998 года, когда Германия была взбудоражена внезапной и на наш западноевропейский взгляд беспричинной отставкой герцословацкого премьер-министра, так называемого «крепкого хозяйственника» и представителя крупного нефтегазового концерна, которого многие прочили в преемники Благояра Никлотовича, Надя прислала мне факс, в котором оповещала о том, что приедет через три дня.

Надежда всегда была такой – импульсивной и в то же время скрытной. Поездку она наверняка планировала заранее, а сообщила мне о ней только за несколько дней. А я ведь считала, что у нас нет друг от друга секретов!

…К моему разочарованию, в этот раз речь шла о ее коротком пребывании в Гамбурге: Надя сказала, что пробудет в Германии только три или четыре дня. Я радушно предложила ей свой кров, на что в коротком факсе в одном сложноподчиненном предложении Надежда сообщила, что этого не требуется, так как она остановится в отеле «Четыре времени года». И ни слова благодарности за мое щедрое предложение!

Отель «Vier Jahreszeiten», фасадом выходящий на Новый Юнгфернштиг и на внутренний Альстер, считался одной из лучших (возможно, даже лучшей) гостиниц ганзейского города. Если в прошлый раз Надя с детьми ютилась первую неделю в жалкой грязноватой квартирке, предоставленной ей герцословацким генконсулом, то в этот раз она решила жить, как королева.

Надя заверила меня, что встречать в аэропорту ее не надо и она сама позвонит мне. Она позвонила – и выяснилось: семейство Бунич (кроме Гремислава, который остался в Иоаннграде) находится в Гамбурге уже два дня – они прилетели раньше, чем изначально планировалось. Надя в Гамбурге целых два дня и сообщает мне об этом фактически накануне отъезда!

…Она вместе с Сережей и Олечкой нанесла мне визит. Надя выглядела не очень хорошо, она еще больше поправилась. Было заметно, что моя герцословацкая подруга чем-то встревожена.

– Гремиславу предложили место заместителя управляющего делами президента, – призналась она. – Я не хотела писать об этом, решила, что сообщу тебе при личной встрече.

Значит, Гремислав снова возвращался в большую политику. Вначале ему предлагали должность заместителя пресс-секретаря президента, но Надя уговорила мужа не принимать это назначение.

– Подумай сама, это неблагодарная нервная работа, – заметила Надя, – Гремислав будет ретушировать ошибки Благояра Никлотовича, да и возможность дополнительных заработков минимальная…

Меня поразило это заявление, но Надежда и не скрывала, что ей хочется снова жить в достатке и опустошать счет мужа:

– Представляешь, в этот раз он не дал мне свою кредитку! Наша семья достаточно прозябала в нищете, все в скором времени должно кардинально измениться! Мы переезжаем в Экарест!

…Экарест был давней мечтой Надежды. Гремислав, как коренной житель Иоаннграда, с опаской относился к шумной столице, а Надя была несказанно рада тому, что они получат казенную дачу в поселке для чиновников правительственной администрации.

– Иоаннград – это провинция, – с удивившим меня снобизмом проронила Надя. – Вся политика делается в Экаресте, и если ты хочешь заработать денег и сделать политическую карьеру, то тебе надо жить в столице.

Надя вообще переменилась – стала более нетерпимой, заносчивой и резкой. Она буквально отчитала официантку в ресторанчике, куда мы заглянули, прогуливаясь по городу, ставя ей в вину нерасторопность и грубость. Сережа и Оля долго изучали меню и заказали что-то уж слишком экзотическое и дорогое: попробовав, дети заявили, что поданные блюда на вкус отвратительны.

– Вам все же придется это съесть, – сказала я, разозлившись. Надежда заявила:

– У меня такое подозрение, что это блюдо несвежее. Я велю немедленно его заменить!

Я вышла из себя и достаточно грубо сказала, что Надя не имеет никакого права так вести себя, – мы находились в моем любимом ресторанчике, и я знала, что и обслуживание, и меню здесь безукоризненные.

…Былая непринужденность исчезла, Наде все не нравилось: улицы были полны шумного народу, гамбургский воздух – слишком задымлен, и даже в столь любимых ею бутиках лежали старые и давно не модные вещи.

– Раньше, когда скупала все без разбору, ты придерживалась другого мнения, – ядовито заметила я.

Я думала, что наша дружба подошла к внезапному завершению, но вместо этого Надя огорошила меня предложением:

– Мы приглашаем тебя и Петера к себе в гости!

Приглашение поразило и растрогало меня, и мы договорились, что приедем к Буничам летом. На этом мы с Надей расстались – она сказала, что им пора «обратно в Экарест».

…А спустя три недели мне позвонил знакомый моего мужа, гамбургский бизнесмен, и передал привет от Нади, заметив, что коробка конфет от моей герцословацкой подруги лежит у него дома.

Этот господин, конкурент Петера, столкнулся с ней в самолете, который летел до Ниццы: Надя сидела рядом с ним в первом классе и, узнав, что он из Гамбурга, спонтанно попросила передать мне привет и коробку конфет.

Надя и дети вернулись в Экарест, но всего на день, чтобы оттуда вылететь в Париж, а потом на Лазурное побережье, где они провели незабываемые шестнадцать дней. Надежда не упомянула о предстоящей поездке в Ниццу, и это снова больно укололо меня. Раньше Надя доверяла мне все свои сокровенные мысли, теперь же я не заслуживала того, чтобы она сказала мне правду!

Она не понимала, в какое неловкое положение поставила Петера и меня – у нас не принято посылать приветы через шапочных знакомых, с которыми сталкиваешься во время полета, и тем более просить их передать коробку шоколада! Этот бизнесмен потом со злой иронией напропалую рассказывал о наших «сомнительных герцословацких друзьях» и намекал на то, что мой муж сотрудничает с мафией.

...Надежда объявилась как ни в чем не бывало, прислав мне длиннющий факс с описанием своего отдыха в Ницце. По всей видимости, она напрочь забыла о том, что не поставила меня в известность касательно своих отпускных планов. Ее фраза «пасмурный и холодный Гамбург не идет ни в какое сравнение с солнечной и цветущей Ниццей» вызвала мое негодование. Еще совсем недавно мой родной город был достаточно хорош для нее и детей!

Я не знала, что и думать. Надя упорно повторяла свое приглашение, зазывая Петера и меня в Экарест. Мне приходилось бывать в герцословацкой столице, я посещала и Иоаннград, плавала на теплоходе по Дунаю и даже бывала на курорте в Варжовцах. Мне удалось познакомиться с Герцословакией, но я все еще чувствовала, что загадочная герцословацкая душа так и остается для меня тайной за семью печатями.